— Можете говорить, что вам угодно, а всякий борется за существование, как он умеет, — отвечал, обижаясь, Жозеф. — Я за границей, при иностранных законах о
праве женщины не трусил, и никогда бы не струсил, и не побоялся моей жены, будь я ей хоть даже вдесятеро более должен, но когда мы въезжаем в Россию, где на стороне женщин законы, тут… я, как мужчина, обязан сберечь свою свободу от жениной власти; да-с, я это обязан!
Неточные совпадения
— Да дело это нельзя делать шах-мат: дворянинишку с ветра взять неудобно; брак у нас предоставляет мужу известные
права, которые хотя и не то, что
права мужа во Франции, Англии или в Америке, но и во всяком случае все-таки еще довольно широки и могут стеснять
женщину, если ее муж не дурак.
—
Право! У
женщины какой суд? сделал раз человек что-нибудь нехорошее, и уже это ему никогда не позабудут, или опять, согреши раз праведник, — не помянутся все его правды.
Иосаф Платонович сделался ее адъютантом, но только разводил ей рацеи о
женщине, о женских
правах и т. п.
— Вы по какому же
праву меня ревнуете? — спросила она вдруг, нахмурясь и остановясь с Иосафом в одной из пустых комнат. — Чего вы на меня смотрите? Не хотите ли отказываться от этого? Можете, но это будет очень глупо? вы пришли, чтобы помешать мне видеться с Гордановым. Да?.. Но вот вам сказ: кто хочет быть любимым
женщиной, тот прежде всего должен этого заслужить. А потом… вторая истина заключается в том, что всякая истинная любовь скромна!
— А если б и так? Если б это и каприз? Так вы еще не знали, что такая
женщина, как я, имеет
право быть капризною? Так вы, прежде чем что-либо между нами, уже укоряете меня в капризах? Прощайте!
— Что, — соображал он, — если бы из них кто-нибудь знал, на каком тонком-претонком волоске я мотаюсь? Если бы только кто-нибудь из них пронюхал, что у меня под ногами нет никакой почвы, что я зависимее каждого из них и что пропустить меня и сквозь сито, и сквозь решето зависит вполне от одного каприза этой
женщины?.. Как бы презирал меня самый презренный из них! И он был бы
прав и тысячу раз
прав.
— Ты
прав: великодушные дурочки. Да; это прекрасный сорт
женщин, но они редки и она не из них.
Бодростина весело рассмеялась и заметила своему собеседнику, что он неосторожно богохульствует, порицая совершенство творения, чего ему, как спириту, делать не надлежит; но он категорически опроверг это обвинение и доказал, что именно как спирит-то он и
прав, потому что признает планету и обитающие на ней организмы еще в периоде самого раннего развития и верит, что в далеком или в недалеком будущем воспоследуют усовершенствования, при которых нынешняя и все более и более усиливающаяся власть
женщин над мужчинами упразднится.
— Ma chère, [Дорогая (франц.).] — сказала она, — такова всегдашняя судьба хорошей и честной
женщины. Что бы кто ни говорил, мужчины по преимуществу — порода очень завистливая: все, что им принадлежит по
праву, их уже не занимает. Пословица очень верно говорит, что «хороша та девушка, которая другим засватана», и действительно, плохой жених всегда торит дорогу лучшему. Тут у господ мужчин нет гордости и лучший не обижается, что ему предшествовал худший.
Глафира Васильевна обстоятельно доказывала мелочность мужской натуры; говорила о преимуществах, которые имеют над ними легкие
женщины, потому лишь, что они, маня их наслаждением, не дают им над собою никаких
прав и заведомо не принимают на себя никаких обязанностей, и вдруг неожиданно произнесла имя Горданова.
Ему, действительно, было некогда: одна часть его программы была исполнена удачно: он владел прелестнейшею
женщиной и уверен был в нерасторжимости своего
права над нею. Оставалась другая часть, самая важная: сочинить бунт среди невозмутимой тишины святого своим терпением края; сбыть в этот бунт Бодростина, завладеть его состоянием и потом одним смелым секретом взять такой куш, пред которым должны разинуть от удивления рты великие прожектеры.
Неточные совпадения
Женщины имеют
право рожать детей только зимой, потому что нарушение этого правила может воспрепятствовать успешному ходу летних работ.
— Я, напротив, полагаю, что эти два вопроса неразрывно связаны, — сказал Песцов, — это ложный круг.
Женщина лишена
прав по недостатку образования, а недостаток образования происходит от отсутствия
прав. — Надо не забывать того, что порабощение
женщин так велико и старо, что мы часто не хотим понимать ту пучину, которая отделяет их от нас, — говорил он.
— Всё равно, что я бы искал
права быть кормилицей и обижался бы, что
женщинам платят, а мне не хотят, — сказал старый князь.
— О моралист! Но ты пойми, есть две
женщины: одна настаивает только на своих
правах, и
права эти твоя любовь, которой ты не можешь ей дать; а другая жертвует тебе всем и ничего не требует. Что тебе делать? Как поступить? Тут страшная драма.
Для Кити точно так же, казалось, должно бы быть интересно то, что они говорили о
правах и образовании
женщин.