Неточные совпадения
Так как в этом
романе читателям уже не раз приходилось встречать сцены, относительно которых, при поверхностном на них взгляде, необходимо должно возникнуть предположение, что в разыгрывании их участвуют неведомые силы незримого мира, — тогда как ученым реалистам нашего времени достоверно известно, что нет никакого иного живого мира, кроме того, венцом которого мы имеем честь числить нас самих, — то необходимо сказать, что внезапное
появление Бодростиной в вагоне не должно быть относимо к ряду необъяснимых явлений вроде зеленого платья, кирасирского мундира с разрезанною спинкой; Гордановского секрета разбогатеть, Сннтянинского кольца с соскобленною надписью; болезненного припадка Глафиры и других темных явлений, разъяснение которых остается за автором в недоимке.
Неточные совпадения
В предисловии к своему известному декадентскому
роману «A rebours», написанном через двадцать лет после его
появления, Гюисманс многое объясняет в своем развитии.
Он охотно занимается литературой, больше по части повествовательной, но и тут отдает преимущество повестям и
романам, одолженным своим
появлением дамскому перу, потому что в них нет ничего «этакого».
Эти мысли вслух были прерваны
появлением двух особ. Это были женщины на пути к подозрению. Они появились точно из-под земли. Подведенные глаза, увядшие лица, убогая роскошь нарядов говорили в их пользу. Пепко взглянул вопросительно на меня и издал «неопределенный звук», как говорится в излюбленных им женских
романах.
Я нарочно рассказала так подробно этот эпизод моего детства, первого
появления Кати в моей жизни. Но наши истории нераздельны. Ее
роман — мой
роман. Как будто суждено мне было встретить ее; как будто суждено ей было найти меня. Да и я не могла отказать себе в удовольствии перенестись еще раз воспоминанием в мое детство… Теперь рассказ мой пойдет быстрее. Жизнь моя вдруг впала в какое-то затишье, и я как будто очнулась вновь, когда мне уж минуло шестнадцать лет…
Позднейшие обстоятельства показали, что правильное
появление вечерами на нашей лестнице этой востроглазой девушки в самом деле было достойно особенного внимания, но что хотя Янко, в качестве живого человека, имел полнейшее право на собственный
роман в Петербурге, однако же тем не менее эта востроглазая особа совсем не была героинею его
романа.