Неточные совпадения
С баронессиным стряпчим, словом компанионом по второклассному вагону,
новый мажордом говорил мало и неохотно: его унижало в его собственных глазах это сообщество с человеком, возведенным в звание стряпчего, очевидно, единственно ради важности, а в самом деле бывшего просто громадным дворецким, которому было поручено ведение дорожных расходов и счетов и переписки по
требованию денег от управителей домов и земель баронессы.
Привалов с глубоким интересом всматривался в этот новый для него тип, который создался и вырос на наших глазах, вместе с
новыми требованиями, запросами и веяниями новой жизни.
Вместе с приливавшим довольством явились и
новые требования: Агафью взяли уже из богатого дома, — значит, ею нельзя было так помыкать, как Татьяной, да и работать по-настоящему еще нужно было учить.
Неточные совпадения
Он свои художнические
требования переносил в жизнь, мешая их с общечеловеческими, и писал последнюю с натуры, и тут же, невольно и бессознательно, приводил в исполнение древнее мудрое правило, «познавал самого себя», с ужасом вглядывался и вслушивался в дикие порывы животной, слепой натуры, сам писал ей казнь и чертил
новые законы, разрушал в себе «ветхого человека» и создавал
нового.
Он приветствовал смелые шаги искусства, рукоплескал
новым откровениям и открытиям, видоизменяющим, но не ломающим жизнь, праздновал естественное, но не насильственное рождение
новых ее
требований, как праздновал весну с
новой зеленью, не провожая бесплодной и неблагодарной враждой отходящего порядка и отживающих начал, веря в их историческую неизбежность и неопровержимую, преемственную связь с «
новой весенней зеленью», как бы она нова и ярко-зелена ни была.
Люди простые, обыкновенные, с
требованиями русской общественной, крестьянской, христианской нравственности, оставляли эти понятия и усваивали
новые, острожные, состоящие, главное, в том, что всякое поругание, насилие над человеческою личностью, всякое уничтожение ее позволено, когда оно выгодно.
Прочтя нагорную проповедь, всегда трогавшую его, он нынче в первый раз увидал в этой проповеди не отвлеченные, прекрасные мысли и большею частью предъявляющие преувеличенные и неисполнимые
требования, а простые, ясные и практически исполнимые заповеди, которые, в случае исполнения их (что было вполне возможно), устанавливали совершенно
новое устройство человеческого общества, при котором не только само собой уничтожалось всё то насилие, которое так возмущало Нехлюдова, но достигалось высшее доступное человечеству благо — Царство Божие на земле.
В них с
новой остротой ставится вопрос о человеке и
требование новой религиозной и философской антропологии.