Неточные совпадения
— Именно причитаю, именно причитаю, потому что я долго слушал твою грубость, а в моих устах дрожит хвала Творцу, в Его прелестнейших творениях, и я… я на себе испытал возвышающее действие
красоты на высшие регистры моих способностей. Да-с; область красы это самый высокий регистр, она всегда на меня действует. Не могу я видеть ваших затруднений; пусть Филетер остается при
жене, а я вас сопровожду к супругу. Да, сейчас сопровожду.
Я помогу вам объяснить это: вы пугаете меня охлаждением ко мне моей
жены и… и всем, что за этим может следовать при ее
красоте и молодости.
Правда, он по старой привычке, позволял себе слегка подтрунивать над ее «общениями» с духами, которые после ее знакомств с Алланом Кардеком избрали ее своим органом для передачи смертным их бессмертных откровений, но, при всем том, видел несомненное чудо в происшедшем в Глафире нравственном перевороте и слегка кичился ее новыми знакомствами в светском круге, которого он прежде убегал, но который все-таки был ему более по кости и по нраву, чем тот, откуда он восхитил себе
жену, пленясь ее
красотой и особенным, в то время довольно любопытным, жанром.
Свидетельство мужа о
красоте жены принимается во всех судах: итак, читатели — вдобавок к голубым глазам, к нежной улыбке, стройному стану и длинным волосам каштанового цвета — могут вообразить полное собрание всего, что нас пленяет в женщинах, и сказать себе в мыслях: «Такова была графиня Мирова!» Имею доверенность к их вкусу.
Неточные совпадения
Дело в том, что в это самое время на выезде из города, в слободе Навозной, цвела
красотой посадская
жена Алена Осипова.
Остановился сыноубийца и глядел долго на бездыханный труп. Он был и мертвый прекрасен: мужественное лицо его, недавно исполненное силы и непобедимого для
жен очарованья, все еще выражало чудную
красоту; черные брови, как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты.
И ты // Ревнива? Мне ль, в мои ли лета // Искать надменного привета // Самолюбивой
красоты? // И стану ль я, старик суровый, // Как праздный юноша, вздыхать, // Влачить позорные оковы // И
жен притворством искушать?
С такою же силой скорби шли в заточение с нашими титанами, колебавшими небо, их
жены, боярыни и княгини, сложившие свой сан, титул, но унесшие с собой силу женской души и великой
красоты, которой до сих пор не знали за собой они сами, не знали за ними и другие и которую они, как золото в огне, закаляли в огне и дыме грубой работы, служа своим мужьям — князьям и неся и их, и свою «беду».
«Нимфа моя не хочет избрать меня сатиром, — заключил он со вздохом, — следовательно, нет надежды и на метаморфозу в мужа и
жену, на счастье, на долгий путь! А с
красотой ее я справлюсь: мне она все равно, что ничего…»