Слепца с его поводырем взяли в больницу, а Сганареля велели Храпону отвести и
посадить в яму, откуда был только один выход — на казнь…
Неточные совпадения
Тогда «шалуна»
сажали на некоторое время
в «
яму», которая была устроена на широкой поляне между гумном и лесом, а через некоторое время его выпускали (он сам вылезал по бревну) на поляну и тут его травили «молодыми пьявками» (то есть подрослыми щенками медвежьих собак). Если же щенки не умели его взять и была опасность, что зверь уйдет
в лес, то тогда стоявшие
в запасном «секрете» два лучших охотника бросались на него с отборными опытными сворами, и тут делу наставал конец.
Травля его назначалась как послеобеденное развлечение для гостей, которые обыкновенно съезжались к дяде на Рождество. Приказ об этом был уже отдан на охоте
в то же самое время, когда Храпону было велено отвести виновного Сганареля и
посадить его
в яму.
В яму медведей
сажали довольно просто.
На нем было столько долгов, что он должен был служить, чтобы его не
посадили в яму. Он теперь ехал в губернский город начальником коннозаводства. Ему выхлопотали это его важные родные. Он был одет в военный китель и синие штаны. Китель и штаны были такие, каких бы никто себе не сделал кроме богача, белье тоже, часы были тоже английские. Сапоги были на каких-то чудных, в палец толщины, подошвах.
«Ну, — думает Жилин, — знаю вас, чертей, если живого возьмут,
посадят в яму, будут плетью пороть. Не дамся же живой».
Неточные совпадения
— Вон у нас Цынский (обер-полициймейстер) только месяц болен был, так студенты Москву чуть с ума не свели! И на улицах, и
в театрах, чуделесят, да и шабаш! На Тверском бульваре
ям нарыли, чтоб липки
сажать, а они ночью их опять землей закидали. Вот тебе и республика! Коли который человек с умом — никогда бунтовать не станет. А вот шематоны да фордыбаки…
— Не знаю, была ли здесь келья Пимена, а что именно здесь,
в этой комнате, была «
яма», куда должников
сажали, — это факт…
Это ему не приходит
в голову даже и тогда, как уж его
в яму посадили.
— Нет-с, они добрые, они этого неблагородства со мною не допускали, чтобы
в яму сажать или
в колодки, а просто говорят: «Ты нам, Иван, будь приятель: мы, говорят, тебя очень любим, и ты с нами
в степи живи и полезным человеком будь, — коней нам лечи и бабам помогай».
Для вас
в этом нет никакой опасности, потому что у вас нет копейки за душой, а мне
сажать вас
в яму, с платою кормовых, тоже никакого нет ни расчета, ни удовольствия…