Неточные совпадения
Словом, все было хорошо, но во всем этом счастье и удачах бабушка Варвара Никаноровна все-таки
не находила покоя: ее мучили предчувствия, что вслед за всем этим невдалеке
идет беда, в которой должна быть испытана ее сила и терпение.
Ну, думаю, кончено: все сразу собралось и аминь:
послал ей Господь это
такое испытание, что она его и
не вынесет.
Думаю: он все-таки сильный человек, мужчина, света много видел и перенесть может, пусть как знает,
так ей докладывает, а я
не пойду, пока она вскрикнет и упадет, а тогда я и вбежу, и водой ее сбрызну, и платье отпущу.
Но как Патрикей Семеныч на крыльце перекрестился и
пошел, и я всю эту трусость с себя сбросила и
не утерпела, постояла одну минуточку и тоже за ним побежала, думаю: ежели что с нею, с моею голубушкой, станется,
так уж пусть при мне: вместе умрем.
В десятники его ставили, он было всех баб перебил; в конюшни определили,
так как это в кавалерии соответственнее, он под лошадь попал, только,
слава богу, под смирную: она
так над ним всю ночь
не двинулась и простояла; тогда его от этой опасности в огуменные старосты назначили, но тут он сделал княгине страшные убытки: весь скирдник, на многие тысячи хлеба, трубкой сжег.
Послали скорее за доктором, а только он его ждать
не захотел и к другому утру кончился, и кончился-с
так, как бы и всякий ему позавидовал: на собственных на княгининых ручках богу душу отдал.
Если она к этому прибавляла что-нибудь с намерением дать понять своему сопутнику, что ей очень трудно
идти одной без его поддержки, то, вероятно, делала это с большим мастерством; но тем
не менее румяный богослов все-таки или
не дерзал предложить ей свою руку, или же считал это
не идущим к его достоинству.
Жена у него была
такая смирная, что ее даже никто
не знал: она как будто была поражена величием мужа и «
шла в тенях».
От
таких требовалось только одно: чтобы человек
не был неблагодарен и хоть раз в год приезжал извещать Варвару Никаноровну, как
идут его дела.
Он, как истый горец, в лохмотьях своих любил их красоту, и был прав: они ему действительно
шли и сидели на нем
так, как
не могла сидеть никакая обнова.
— Опять тройка! понял? Или лучше молчи и слушай: ты сказал государь… это
так, — голова, она должна уметь думать. Кормит все — желудок. Этот желудок — народ, он кормит; а сердце кто? Сердце это просвещенный класс — это дворянин, вот кто сердце. Понимаешь ли ты, что без просвещения быть нельзя! Теперь
иди домой и все это разбери, что тебе открыл настоящий дворянин, которого пополам перервать можно, а вывернуть нельзя. Брысь!..
Не позволю! В моем уме и в душе один бог волен.
Но на его несчастие дела его
шли так худо, что ее-то, эту чудную Ксению, он никак более и
не видал. Как он ни проснется, все сидит возле него женщина, да
не та, а спросить ему казалось неловко и совестно. Разве ее похвалить за красу? Но как же это мог себе позволить благородный и начитанный дворянин?
Дон-Кихот же, тоже прогулявшись, хватил старины, от которой чуть
не отвык, обабившись: и он и Зинка заметили, что когда они ехали в церковь с «барыней Аксюткой» (
так ее звали крестьяне), то даже лошади
шли понуро и сам тарантас все бочил на левую сторону, где сидела крепкотелая Ингигерда; но когда Дон-Кихот, сразившись и отбив Грайворону, крикнул: «Зинобей!» — все сразу изменилось: одры запряли ушми и полетели, тарантас запрыгал, как скорлупочка по ветру, и сами Зинка и его барин вздохнули родною жизнью.
—
Так не обидься, пожалуйста, я тебе в бричку сослала шелковый отрез на платье…
Не тебе, понимаешь, а жене твоей… на память и в благодарность, что пешком
шла, когда ты мне трубача привез, — добавила княгиня, видя, что гость начал как-то необыкновенно отдуваться и хлопать себя пальцем по левой ноздре.
Но это только
так казалось, потому что когда Рогожин спросил предводителя:
не было ли ему беспокойно ехать в карете на передней лавочке, а тот ему ответил, что это случилось по необходимости, потому что его экипаж дорогою сломался, то княгиня
послала Дон-Кихоту взгляд, который тот должен был понять как укоризну за свое скорое суждение.
— Нет,
не вечная, — отвечала княгиня. — Что тут вечного: зрячий да слабый на слепого да сильного сел, да и едет. Наше крепостное владение — это слепой безногого возит. Это
не вечно
так будет: слепой прозрит, а зрячий совсем расслабнет, если раньше на своих ногах
идти не научится… Говорят, будто правнук Головина хочет свое имение Воротынец в лотерею разыгрывать?
О вольтерианцах бабушка
не полагала никакого своего мнения, потому что неверующие, по ее понятиям, были люди, «у которых смысл жизни потерян», но и масонов она
не жаловала, с той точки зрения, чего-де они всё секретничают? Если они любовь к ближнему имеют,
так это дело
не запретное: вынь из кармана, подай да
иди с богом своею дорогой — вот было ее нехитрое правило.
Как истый остзеец, и потому настоящий,
так сказать прирожденный аристократ, граф и в самом деле мог гордиться тем, что его дворянство
не идет разгильдяйскою походкой дворянства русского, походкою, которая обличала уже все его бессилие в ту пору, когда оно, только что исполнив славное дело обороны отечества, имело, может быть, самое удобное время, чтоб обдумать свое будущее и
идти к целям своего призвания.
Так как разговор этот
шел в гостиной при самой княгине и при посторонних людях, из которых, однако, никто
не желал вступиться за честь русского дворянства, то Рогожин
не вытерпел и выступил, но выступил неудачно: плохо маракуя по-французски, он
не мог отразить самых несостоятельных нападений Gigot, который кричал...
Такой был зажига, подскочит и начнет указывать, что будто
не так ту или эту карту переложил, ну и
пойдет опять дым коромыслом.
Себя он всегда стушевывал и
так приучил к этому весь дом, что все, и свои и чужие люди, обращали все свое внимание на князя Дмитрия, а старший его брат, Яков,
шел за ним и смотрел на него
не с ревностью,
не с завистью, а с восторгом, в котором сказывалась благородная и поэтическая натура этого прекрасного человека, пылавшего любовью ко всему прекрасному.
— Ни слова добрый человек
не говорит о том, что ему заплатить… даже гнушается этим, — значит дело любит, а
не деньги…
Такие люди редки: бог мне в нем неслыханное счастье
посылает.
—
Иди, мой друг, — отвечала княгиня, — только
не хочешь ли ты торопить жену, —
так это напрасно. Она у тебя, верно, франтиха?
Так шли его домашние дела, в которых он по основательным или неосновательным своим соображениям ничего изменить
не мог или
не надеялся.