Неточные совпадения
Эти скромные картины русской ранней весны превосходны, весело зеленеющие озими играют на солнце; поднятый к яровому посеву тучный чернозем лежит как бархат и греется, тихие ручейки и речки то мелькают в перелогах, как волшебные зеркала в изумрудных рамах, то вьются как ленты, отражая в себе облака, — грунтовые дороги обсохли, но еще не завалены пылью — езда по ним удобна и приятна: копыта бегущих коней не пылят и
стучат мягко,
колеса катят совсем без шуму, и след позади только маслится…
В ноябре, когда наступили темные, безлунные ночи, сердце ее до того переполнилось гнетущей тоской, что она не могла уже сдержать себя. Она вышла однажды на улицу и пошла по направлению к мельничной плотинке. Речка бурлила и пенилась; шел сильный дождь; сквозь осыпанные мукой стекла окон брезжил тусклый свет;
колесо стучало, но помольцы скрылись. Было пустынно, мрачно, безрассветно. Она дошла до середины мостков, переброшенных через плотину, и бросилась головой вперед на понырный мост.
Ночь была темна, а в нашей повозке, конечно, еще темнее.
Колеса стучали по крепко замерзшим колеям, над головой чуть маячит переплет обтянутого кожей верха: он казался темным полукругом, и трудно было даже разобрать, действительно ли это переплет над самой головой или темная туча, несущаяся за нами в вышине. Фартук был задернут, и в небольшое пространство, оставшееся открытым, то и дело залетали к нам из темноты острые снежинки, коловшие лицо, точно иглами.
Неточные совпадения
Шипел паровоз, двигаясь задним ходом, сеял на путь горящие угли, звонко
стучал молоток по бандажам
колес, гремело железо сцеплений; Самгин, потирая бок, медленно шел к своему вагону, вспоминая Судакова, каким видел его в Москве, на вокзале: там он стоял, прислонясь к стене, наклонив голову и считая на ладони серебряные монеты; на нем — черное пальто, подпоясанное ремнем с медной пряжкой, под мышкой — маленький узелок, картуз на голове не мог прикрыть его волос, они торчали во все стороны и свешивались по щекам, точно стружки.
Варвара сидела на борту, заинтересованно разглядывая казака, рулевой добродушно улыбался, вертя
колесом; он уже поставил баркас носом на мель и заботился, чтоб течение не сорвало его; в машине ругались два голоса,
стучали молотки, шипел и фыркал пар. На взморье, гладко отшлифованном солнцем и тишиною, точно нарисованные, стояли баржи, сновали, как жуки, мелкие суда, мухами по стеклу ползали лодки.
Огромный, пестрый город гудел, ревел, непрерывно звонили сотни колоколов, сухо и дробно
стучали колеса экипажей по шишковатым мостовым, все звуки сливались в один, органный, мощный.
А между тем заметно было, что там жили люди, особенно по утрам: на кухне
стучат ножи, слышно в окно, как полощет баба что-то в углу, как дворник рубит дрова или везет на двух
колесах бочонок с водой; за стеной плачут ребятишки или раздается упорный, сухой кашель старухи.
Сквозь постоянный шум ветра чудились мне невдалеке слабые звуки: топор осторожно
стучал по сучьям,
колеса скрипели, лошадь фыркала…