Таков конец этого позднего эпизода, введенного мною здесь, может быть, не совсем кстати, но я считала его тут необходимым для того, чтобы закончить фигуру Ольги Федотовны, после которой перехожу к изображению другого важного лица придворного
штата княгини — Патрикея.
Отношения Gigot к другим лицам бабушкиного
штата были уже далеко не те, что с Ольгою Федотовною: чинный Патрикей оказывал французу такое почтение, что Gigot даже принимал его за обиду и вообще не имел никакой надежды сколько-нибудь с Патрикеем сблизиться, и притом же он совершенно не понимал Патрикея, и все, что этот княжедворец воздавал Gigot, «для того, чтобы ему чести прибавить», сей последний истолковывал в обратную сторону.
Графиня шла не одна: за нею сзади двигались две покровительствуемые дамы из ее придворного
штата: они несли большую и, по-видимому, довольно тяжелую роскошную корзину, покрытую широким куском белого батиста.
Результатом всего этого вышло, что тетушка, вообще с трудом переносившая людей материного
штата, совсем отстранила от себя Ольгу и распорядилась отправить ее домой.