— И я говорю, не хорошо-с, а особенно: к чему о том через столько прошлых лет вспоминать-с, да еще при
большой публике и в народном месте, каковы есть трактирные залы на благородной половине, где всякий разговор идет и всегда есть склонность в уме к политике.
Неточные совпадения
— Именно негодяй-с. Я его было остановил, — говорю: «Василий Сафроныч, ты бы, брат, о немецкой нации поосторожнее, потому из них у нас часто
большие люди бывают», — а он на это еще пуще взбеленился и такое понес, что даже вся
публика, свои чаи и сахары забывши, только слушать стала, и все с одобрением.
Секрет исчезновения и появления воды в
большую публику не вышел, и начальство о нем не узнало, а кто знал, тот с выгодой для себя молчал.
Но и тот музыкант, которому Россия обязана созданием музыкальной высшей грамотности — Антон Григорьевич Рубинштейн, — в те годы для
большой публики был прежде всего удивительный пианист. Композиторский его талант мало признавался; а он уже к тому времени, кроме множества фортепьянных и концертных вещей, выступал и как оперный композитор.
— Я ничего не имею против того, чтобы поместить примечание. Но подумайте, нужно ли оно? У
большой публики оно вызовет только недоумение: ей совершенно чужды наши маленькие разногласия и споры, оттенки наших мнений ей совсем непонятны. Боюсь, что вы поставите себя в смешное положение.
Неточные совпадения
— Посмотрите, — сказал полковник, глядя в окно, — какая
публика собралась вас слушать. — Действительно, под окнами собралась довольно
большая толпа.
Когда после того, как Махотин и Вронский перескочили
большой барьер, следующий офицер упал тут же на голову и разбился замертво и шорох ужаса пронесся по всей
публике, Алексей Александрович видел, что Анна даже не заметила этого и с трудом поняла, о чем заговорили вокруг.
Теперь я должен несколько объяснить причины, побудившие меня предать
публике сердечные тайны человека, которого я никогда не знал. Добро бы я был еще его другом: коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я видел его только раз в моей жизни на
большой дороге; следовательно, не могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений.
Но Дронов не пришел, и прошло
больше месяца времени, прежде чем Самгин увидел его в ресторане «Вена». Ресторан этот печатал в газетах объявление, которое извещало
публику, что после театра всех известных писателей можно видеть в «Вене». Самгин давно собирался посетить этот крайне оригинальный ресторан, в нем показывали не шансонеток, плясунов, рассказчиков анекдотов и фокусников, а именно литераторов.
Отзвонив, он вытирал потный череп, мокрое лицо
большим платком в синюю и белую клетку, снова смотрел в небо страшными, белыми глазами, кланялся
публике и уходил, не отвечая на похвалы, на вопросы.