Неточные совпадения
Напомним, что Зенону шел тридцать первый год. Он родился в Милете от красивой гречанки и галла. Природа дала ему стройный стан, сильные руки, огромную массу белокурых волос и огненные черные глаза, в которых светилась самая пленительная доброта и благородная твердость. Он был в длинном хитоне из мягкой шелковой материи серого цвета,
с бледно-розовыми кружками по
краю; ноги его были обуты в легкие желтые сандалии, а буйные русые волосы схвачены тонким
золотым обручиком
с бирюзою на лбу.
— Как ты неосторожна, — сказал Зенон и нагнулся к полу, чтобы подобрать рассыпанные вещи; но едва он начал распутывать из покрывала маленькую стройную ножку Нефоры, обутую в темную кожаную сандалию
с золотым тиснением по
краю подошвы, как нога эта скользнула и судорожно вытянулась.
В руках у каждого из трех были длинные посохи, у двух, которые шли по
краям, посохи были из пахучего дерева
с неочищенною корой, и на каждом посохе наверху белый и голубой цветок лотоса; но у того, который шел в середине, посох был из серебра, а наверху из
золота изображение нильского крокодила
с раскрытою пастью и
с перьями страуса.
Неточные совпадения
«Э, моя хата
с краю! — решил писарь и махнул рукой. — Сказанное слово — серебряное, а несказанное —
золотое».
— Шишка и есть: ни конца ни
краю не найдешь. Одним словом, двухорловый!.. Туда же,
золота захотел!.. Ха-ха!.. Так я ему и сказал, где оно спрятано. А у меня есть местечко… Ох какое местечко, Яша!.. Гляди-ка, ведь это кабатчик Ермошка на своем виноходце закопачивает? Он… Ловко. В город погнал
с краденым
золотом…
Но, сверх того, большинство из нас ещё помнит
золотые времена, когда по всей Руси, из
края в
край, раздавалось: эй, Иван, платок носовой! Эй, Прохор, трубку! — и хотя, в течение последних двадцати лет, можно бы, кажется, уж сродниться
с мыслью, что сапоги приходится надевать самолично, а все-таки эта перспектива приводит нас в смущение и порождает в наших сердцах ропот. Единственный ропот, который, не будучи предусмотрен в регламентах, пользуется привилегией: роптать дозволяется.
Я улыбнулся, взглянув на крап: одна колода была
с миниатюрой корабля, плывущего на всех парусах в резком ветре, крап другой колоды был великолепный натюрморт —
золотой кубок, полный до
краев алым вином, среди бархата и цветов.
Вот он висит на
краю розовато-серой скалы, спустив бронзовые ноги; черные, большие, как сливы, глаза его утонули в прозрачной зеленоватой воде; сквозь ее жидкое стекло они видят удивительный мир, лучший, чем все сказки: видят золотисто-рыжие водоросли на дне морском, среди камней, покрытых коврами; из леса водорослей выплывают разноцветные «виолы» — живые цветы моря, — точно пьяный, выходит «перкия»,
с тупыми глазами, разрисованным носом и голубым пятном на животе, мелькает
золотая «сарпа», полосатые дерзкие «каньи»; снуют, как веселые черти, черные «гваррачины»; как серебряные блюда, блестят «спаральони», «окьяты» и другие красавицы-рыбы — им нет числа! — все они хитрые и, прежде чем схватить червяка на крючке глубоко в круглый рот, ловко ощипывают его маленькими зубами, — умные рыбы!..