Неточные совпадения
— Хорошо. Я сама
горю мщением ко всем пришельцам в Египте. Мое имя — баба Бубаста, я нынче старуха, лекарка; но я была молода и любила; мой муж томится давно в каменоломнях Пилака, и сердце мое каждый день слышит, как он двигает гранитные глыбы, в цепях, которые наложил на него жестокий правитель… О, я ненавижу пришельцев и новую веру, я рада им мстить: я
пойду искать яд и приду к тебе, госпожа, когда яд мой поспеет.
— Ты мудрый, ты очень мудрый, Пеох, — отвечала простерши к Пеоху руки и опять зазвонивши серьгами, баба Бубаста. — Народ наш завтра же
пойдет к правителю требовать, чтобы он заставил христиан сдвинуть
гору.
Скоро от этого сделалось всеобщее волнение, о котором тотчас же узнал правитель, и оно его очень обеспокоило, так как он не знал, чем его утишить. Баба же Бубаста побежала к Нефоре и, распалив в ней хитрыми словами оскорбление и ревность, убедила ее
идти к правителю и просить его, чтобы он снизошел к
горю народа и к его надежде получить облегчение через молитву христиан, которая может двинуть
гору и запрудить ею Нил, чтобы вода поднялась и оросила пажити.
— Нил не поднимает вод!.. Мы погибаем от голода… Христиане перебивают работы… Хорошо им дешевить, когда они живут подаянием!.. Пускай же они за нас молятся…
Пошли их сдвинуть в Нил
гору, чтобы река разлилась!
Народ отступил от крыльца, а жрецы вошли в открытые для них двери и через малое время вышли из дома правителя и объявили собравшимся людям, что правитель сейчас же
пошлет к христианскому патриарху и повелит ему исполнить то, о чем просит встревоженный народ, то есть сделать общее моление о том, чтобы сдвинуть
гору.
Чтобы дать удовлетворение взбунтовавшейся черни и сделать затруднительным положение патриарха, правитель тотчас же позвал одного из своих приближенных, велел ему взять в руки букет цветов и
идти к христианскому патриарху с поручением рассказать ему все, что случилось, и вопросить его: действительно ли есть в учении христиан такое уверение, что по вере их
гора может сдвинуться и
идти в воду?
А потому, пока обстоятельства изменятся, он просил патриарха, если вера христианская дает средство сдвинуть
гору, то назначить для успокоения волнующихся людей общественное моление у подножия
горы Адер, чтобы она
пошла с места и, став поперек течения Нила, сделала запруду, от которой бы образовался повсеместный разлив.
Теперь я велю тебя и других старейших ваших до времени строго стеречь, и если вы сами добровольно не
пойдете делать моление к
горе, то я прикажу вас привести туда подневольно.
Оставь здесь списанье имен твоих христиан и
иди собирай этих и других, которых ты мог позабыть; я по три раза на день буду присылать к тебе на двор узнавать, сколько вас соберется, чтобы
идти сдвинуть
гору.
А сейчас
пошлю во все концы города глашатых с трещотками объявить всему народу, что общее желание будет исполнено и пусть никто не унывает, а все пусть собираются
идти к
горе Адер смотреть, как она сойдет с своего места и запрудит Нил.
Епископ вдруг становился богатым обладателем всего, что покинули ему бежавшие знатные люди; но на что теперь ему было все это богатство, когда оставалось всего лишь два дня до того, когда надо
идти сдвигать
гору Адер и заграждать ею Нил?
— Мне до тебя есть дело, потому что я прислан за тобою от правителя, и при мне здесь есть воины и биченосцы. Правитель разгневан, что ты не доставил ему в течение дня донесений о том, как
идет у вас приготовление к тому, чтобы передвинуть верою
гору. Епископ же отвечал...
Паруса их велики, и им ветер попутен, — они
идут скоро, и завтра они будут у Канопа, а в то время, когда весь народ из города выйдет смотреть, как христиане
пойдут двигать
гору, войска обогнут Лохиас и войдут в город.
—
Иди же и береги тех остальных, кто остался; ты мне за них отвечаешь. Завтра я пришлю к твоему дому отряд биченосцев, чтобы сопровождать вас к
горе Адер.
Иди!
— Нет, он
пойдет, и если только
гора может сдвинуться и
пойти, то один Зенон ее и сдвинет. Но чтобы тебя убедить, жди меня: я приду к тебе и расскажу тебе больше.
Так весело
шли, подвигаясь к
горе Адер, несметные толпы всякого рода жителей Александрии, поспешавшие стать у Канопского гирла Нила накануне дня, за которым должна наступить последняя водная ночь. Эти люди хотели прийти заблаговременно, устроиться табором и пропировать долгий вечер в свежей атмосфере реки и вкусить здесь все, что им могли предоставить свобода и покров темной ночи.
Уверенная в том, что
гора не сойдет с своего места и не
пойдет в воду, она была, несомненно, уверена и в том, что когда вера христиан будет этим унижена, то раздраженный и отчаянный народ бросится на христиан и станет бросать их в Нил.
— Не толпитесь сюда, иначе вы всех нас собьете с места! — закричал один из пресвитеров. — Стойте смирно, и я расскажу вам, в чем дело. Эта госпожа христианка; она пришла сюда к нам сама, без принуждения, и говорит, что знает человека, который может сделать, чтобы
гора сдвинулась с места и
пошла в воду…
— Братья и сестры! если силен и бодр дух, в вас живущий, пусть нас не ведут —
пойдем лучше сами. Я известен правителю и сейчас
пойду к нему и упрошу его, чтобы он дозволил нам
идти к
горе Адеру одним, без надзора его биченосцев.
Между закладчиками были эллины, персы и евреи; все они были совершенно равнодушны к тому, что случится, и предлагали
идти об заклад и за то, что
гора двинется, и за то, что она не двинется.
Записывали и другие заклады, за то, например, разрешит ли правитель избить всех христиан, когда
гора не
пойдет, или он велит бросить в Нил только одного из них — самого главного, а остальных всех
пошлет с приговорами за поясами в гранитные каменоломни Ассуна.
Три оставшиеся пресвитера хотели подражать епископу: они тоже чувствовали себя умершими и намеревались удалиться для молитвы, но народ окружил их и в смятении требовал, чтобы они молились при всех и научили бы всех остальных, как лучше молиться, чтобы
гора непременно сдвинулась и
пошла, а если она не
пойдет, так чтобы были налицо виноватые.
Сам же Зенон тихо отделился от толпы и, скрываемый темнотою египетской ночи,
пошел к вершине
горы.
— Без сомнения! — отвечала Нефора, — ведь
гора не
пойдет с своего места и не загородит Нила, чтобы поднять его воды, а разгневанный народ побьет вас камнями или побросает в реку. Бежим, следуй за мною: любовь моя скроет тебя и будет твоим утешением!
— Это нужно для счастья людей, потому что в учении его сокрыт путь ко всеобщему счастию, но чтобы
идти этим путем… надо верить, Нефора, — надо сдвинуть в жизни что тяжелее и крепче
горы, и для того надо быть готовым на все, не считая, сколько нас: один или много.
—
Гора уже
идет, бегите скорее вверх, и вы увидите оттуда, что совершилось.
Неточные совпадения
«Ах, боже мой!» — думаю себе и так обрадовалась, что говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот какое счастие Анне Андреевне!» «Ну, — думаю себе, —
слава богу!» И говорю ему: «Я так восхищена, что
сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне…» «Ах, боже мой! — думаю себе.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком
шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось
горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Кутейкин. Житье твое, Еремеевна, яко тьма кромешная. Пойдем-ка за трапезу, да с
горя выпей сперва чарку…
Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили,
сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье
пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.