Неточные совпадения
А как в нем еще были заметны признаки жизни,
то грузовщики сняли его и стали его трясти и подбрасывать, чтобы он очнулся, а в
то же время послали отрока к нему в дом за его матерью Пуплией и за женою его Тениею, и за
детьми их Вириной и Виттом.
Когда изящная Тения и старая Пуплия с Вириной и Виттом прибежали в Иродову пристань,
то Фалалей уже открыл глаза; он сейчас же узнал жену и своих малолетних
детей, и бабу их Пуплию и горько заплакал. Фалалей сразу понял свое положение и, обратясь к жене, сказал ей...
— Я говорила тебе ранее
то, что тогда внушало мне справедливое сердце, но теперь скажу другое: не сокрушайся о
том, что потерял нажитое богатство. Мы еще имеем глаза, чтобы видеть, и руки, чтобы ими трудиться: мы можем достать хлеб и кров для наших
детей трудами рук наших. Ведь этак живут еще очень многие люди на свете.
Бедная Тения одна должна была заботиться о
том, чтобы добывать деньги для пропитания себе, мужу и двум своим
детям Вирине и Витту, да еще старой бабке их Пуплии, которая в это время была уже немощна и не в силах была работать, а только смотрела за внуками.
Корабельщики, слушая игру и песни Тении, были довольны
тем, что видели перед собою прекрасную певицу, и давали ей монеты, с которыми Тения потом уходила на рынок, — покупала здесь лучшей пищи для
детей и для мужа, и для его матери Пуплии, а для себя уснувшую дешевую рыбу.
— Неустрашимые и добрые люди, я продаю только
то, что предлагаю: я играю на арфе и пою мною сложенные нехитрые песни. Я пою и играю потому, что я не умею делать ничего другого, а должна питать
детей и мужа. Слушайте мою игру и да минует вас и всех, кто вам дорог на родине вашей, всякое горе.
— Хотя бы мне суждено было провести бесконечные годы еще в худшей темнице, чем эта, которою выстроил Ирод, и хотя бы мне надлежало умереть в ней без надежды когда-нибудь видеть море и солнце, и милые лица наших
детей,
то и тогда я предпочел бы вечное это томление в неволе одной минуте твоего позора. Ты можешь поступать как хочешь, но что до меня,
то пусть я здесь доживу мою жизнь и умру в этой яме, но ты для моего спасения не отдавай своей чистоты, — в ней твоя прелесть, и в ней моя радость и сила.
— Но за
то я благодарю тебя, что ты сохранил мое сердце, и я могу жить с своими
детьми Вириной и Виттом.
— Не вспоминай моего имени богу, — отвечал ей грубый голос Анастаса, — я не верю никаким детским сказкам, но ты надорвала мне сердце своим тяжким горем — в
том только и дело! Уходи и дай своим
детям по хлебу.
Глеб умер седым стариком, умерла жена его — ручей все еще бежит тою же светлою, говорливою струею; и нет сомнения, долго еще переживет он
детей тех маленьких ребятишек, звонкие голоса которых раздавались теперь на площадке…
Будучи в ребячестве безотчетно страстным охотником до всякой ловли, я считал, бывало, большим праздником, когда отпускали меня на лисьи норы; я много раз ночевывал там и часто не спал до восхода солнца, заменяя караульщика. Тут я наслушался, какими разными голосами, похожими на сиплый лай и завыванье собак, манит лиса своих лисят и как они, в ответ ей, так же скучат и слегка взлаивают. Лиса беспрестанно бегает кругом норы и пробует манить
детей то громко, то тихо. Как скоро взойдет солнце, она удаляется.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как
дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на
то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Раз как-то случилось, забавляя
детей, выстроил будку из карт, да после
того всю почь снились проклятые.
Под берегом раскинуты // Шатры; старухи, лошади // С порожними телегами // Да
дети видны тут. // А дальше, где кончается // Отава подкошенная, // Народу
тьма! Там белые // Рубахи баб, да пестрые // Рубахи мужиков, // Да голоса, да звяканье // Проворных кос. «Бог на́ помочь!» // — Спасибо, молодцы!
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с
той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу
детей… На радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Его водили под руки //
То господа усатые, //
То молодые барыни, — // И так, со всею свитою, // С
детьми и приживалками, // С кормилкою и нянькою, // И с белыми собачками, // Все поле сенокосное // Помещик обошел.