Неточные совпадения
Перечитывая эти записки, я убедился в искренности
того, кто так беспощадно выставлял наружу
собственные слабости и пороки. История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление. Исповедь Руссо имеет уже недостаток, что он читал ее своим друзьям.
Итак, одно желание пользы заставило меня напечатать отрывки из журнала, доставшегося мне случайно. Хотя я переменил все
собственные имена, но
те, о которых в нем говорится, вероятно себя узнают, и, может быть, они найдут оправдания поступкам, в которых до сей поры обвиняли человека, уже не имеющего отныне ничего общего с здешним миром: мы почти всегда извиняем
то, что понимаем.
Только что вы остановитесь, он начинает длинную тираду, по-видимому имеющую какую-то связь с
тем, что вы сказали, но которая в самом деле есть только продолжение его
собственной речи.
Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы; полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов: душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в
том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей
собственной жизнью, — лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка.
— Все… только говорите правду… только скорее… Видите ли, я много думала, стараясь объяснить, оправдать ваше поведение; может быть, вы боитесь препятствий со стороны моих родных… это ничего; когда они узнают… (ее голос задрожал) я их упрошу. Или ваше
собственное положение… но знайте, что я всем могу пожертвовать для
того, которого люблю… О, отвечайте скорее, сжальтесь… Вы меня не презираете, не правда ли?
Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для
тех, кого любил: я любил для себя, для
собственного удовольствия; я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их нежность, их радости и страданья — и никогда не мог насытиться.
А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме
той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для
собственного счастия, потому, что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже
того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою…
Неточные совпадения
Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из
собственного подвига сердца моего, не оставляю замечать
тех злонравных невежд, которые, имея над людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно.
Только тогда Бородавкин спохватился и понял, что шел слишком быстрыми шагами и совсем не туда, куда идти следует. Начав собирать дани, он с удивлением и негодованием увидел, что дворы пусты и что если встречались кой-где куры,
то и
те были тощие от бескормицы. Но, по обыкновению, он обсудил этот факт не прямо, а с своей
собственной оригинальной точки зрения,
то есть увидел в нем бунт, произведенный на сей раз уже не невежеством, а излишеством просвещения.
После
того господин градоначальник сняли с себя
собственную голову и подали ее мне.
Так, например, известно было, что, находясь при действующей армии провиантмейстером, он довольно непринужденно распоряжался казенною собственностью и облегчал себя от нареканий
собственной совести только
тем, что, взирая на солдат, евших затхлый хлеб, проливал обильные слезы.
Тут открылось все: и
то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона в Глупов, и
то, что он издавал свои
собственные законы. В оправдание свое он мог сказать только
то, что никогда глуповцы в столь тучном состоянии не были, как при нем, но оправдание это не приняли, или, лучше сказать, ответили на него так, что"правее бы он был, если б глуповцев совсем в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".