Опричники отошли. Мельник нагнулся над Вяземским,
перевязал ему раны, прочитал «Отче наш», положил руку на голову князя и начал шептать:
На другой день он был крайне удивлен, что две женщины занялись извлечением заноз из его ног, потом они
перевязали ему раны, положив на них мелкие стружки шиповника.
Неточные совпадения
— О прошлом вспоминать незачем, — возразил Базаров, — а что касается до будущего, то о
нем тоже не стоит голову ломать, потому что я намерен немедленно улизнуть. Дайте я вам
перевяжу теперь ногу;
рана ваша — не опасная, а все лучше остановить кровь. Но сперва необходимо этого смертного привести в чувство.
Как-то днем, в стороне бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с
его чумазым товарищем послали посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый привел
его в кухню облитого кровью, —
ему прострелили левую руку выше локтя. Голый до пояса,
он сидел на табурете, весь бок был в крови, — казалось, что с бока
его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов,
перевязывая рану, уговаривал
его:
Мать наскоро
перевязала рану. Вид крови наполнял ей грудь жалостью, и, когда пальцы ее ощущали влажную теплоту, дрожь ужаса охватывала ее. Она молча и быстро повела раненого полем, держа
его за руку. Освободив рот,
он с усмешкой в голосе говорил:
Вообще Марфин вел аскетическую и почти скупую жизнь; единственными предметами, требующими больших расходов, у
него были: превосходный конский завод с скаковыми и рысистыми лошадьми, который
он держал при усадьбе своей, и тут же несколько уже лет существующая больница для простого народа, устроенная с полным комплектом сиделок, фельдшеров, с двумя лекарскими учениками, и в которой, наконец, сам Егор Егорыч практиковал и лечил:
перевязывать раны, вскрывать пузыри после мушек, разрезывать нарывы, закатить сильнейшего слабительного больному — было весьма любезным для
него делом.
Авдеева опять перевернули, и доктор долго ковырял зондом в животе и нащупал пулю, но не мог достать ее.
Перевязав рану и заклеив ее липким пластырем, доктор ушел. Во все время ковыряния
раны и перевязывания ее Авдеев лежал с стиснутыми зубами и закрытыми глазами. Когда же доктор ушел,
он открыл глаза и удивленно оглянулся вокруг себя. Глаза
его были направлены на больных и фельдшера, но
он как будто не видел
их, а видел что-то другое, очень удивлявшее
его.