Остальной день подбавил сумасшествия. Ольга была весела, пела, и потом еще пели в опере, потом он пил у них чай, и за чаем шел такой задушевный,
искренний разговор между ним, теткой, бароном и Ольгой, что Обломов чувствовал себя совершенно членом этого маленького семейства. Полно жить одиноко: есть у него теперь угол; он крепко намотал свою жизнь; есть у него свет и тепло — как хорошо жить с этим!
Вот ночь, этот льющийся воздух, трепетный, робкий свет,
искренний разговор с молодой, чуткой женщиной, — тут поэзия, а там вон проза.
Он очень подозревал, что Бахтиаров неравнодушен к сестре и что она если и не любит, то когда-то очень любила этого человека: ему очень хотелось поговорить об этом с нею, но Лизавета Васильевна заметно уклонялась от
искренних разговоров и даже по приезде из собрания перестала говорить с братом о его собственной любви.
Неточные совпадения
— Да, славный, — ответил Левин, продолжая думать о предмете только что бывшего
разговора. Ему казалось, что он, насколько умел, ясно высказал свои мысли и чувства, а между тем оба они, люди неглупые и
искренние, в один голос сказали, что он утешается софизмами. Это смущало его.
Долго Левин не мог успокоить жену. Наконец он успокоил ее, только признавшись, что чувство жалости в соединении с вином сбили его, и он поддался хитрому влиянию Анны и что он будет избегать ее. Одно, в чем он
искреннее всего признавался, было то, что, живя так долго в Москве, за одними
разговорами, едой и питьем, он ошалел. Они проговорили до трех часов ночи. Только в три часа они настолько примирились, что могли заснуть.
— А что дядя? здоров? — спросил Аркадий, которому, несмотря на
искреннюю, почти детскую радость, его наполнявшую, хотелось поскорее перевести
разговор с настроения взволнованного на обыденное.
Получая изредка ее краткие письма, где дружеский тон смешивался с ядовитым смехом над его страстью, над стремлениями к идеалам, над игрой его фантазии, которою он нередко сверкал в
разговорах с ней, он сам заливался
искренним смехом и потом почти плакал от грусти и от бессилия рассказать себя, дать ключ к своей натуре.
При этом была, конечно, и робость, и внутренний стыд за эту робость, так что немудрено, что
разговор ее был неровен — то гневлив, то презрителен и усиленно груб, то вдруг звучала
искренняя сердечная нотка самоосуждения, самообвинения.