Он вошел в гостиную повеселевший, бодрый, почти торжествующий. Глаза его встретились с глазами Нины, и в ее
долгом взоре он прочел нежный ответ на свои мысли. «Она будет моей женой», — подумал Бобров, ощущая в душе спокойную радость.
Ночь морозная дышала // Тихой, крепкой красотой, // Даль туманная блистала // Под задумчивой луной. // И по улицам пустынным // Долго-долго я бродил… // Счастье, счастье! Чем, скажи мне, // Чем тебя я заслужил? // Эта грустная улыбка, // Этот тихий разговор. // Этот вздох груди высокой, // Этот дивный
долгий взор, — // И кому же?.. О, за что же? // Чем я это заслужил? // Долго ночью этой чудной // Я домой не приходил.
— Господь с нею! Господь с нею! — лепечет бабушка, и ее теперь всегда печальные старческие глаза слезятся. Потом она внимательным,
долгим взором окидывает окружающую обстановку. Бедный, тесный, но все еще милый уголок!
Неточные совпадения
Но наконец она вздохнула // И встала со скамьи своей; // Пошла, но только повернула // В аллею, прямо перед ней, // Блистая
взорами, Евгений // Стоит подобно грозной тени, // И, как огнем обожжена, // Остановилася она. // Но следствия нежданной встречи // Сегодня, милые друзья, // Пересказать не в силах я; // Мне должно после
долгой речи // И погулять и отдохнуть: // Докончу после как-нибудь.
Но если служители божества представили
взорам вашим неправоту порабощения в отношении человека, за
долг наш вменяем мы показать вам вред оной в обществе и неправильность оного в отношении гражданина.
— Кушай, батюшка, кушай! — говорит Палагея Ивановна приказному, который, подняв рюмку, не может ничего уже выразить словесно и только устремляет на нее
долгий, умоляющий
взор.
Уже ее в тот самый час // Кончалось
долгое страданье: // Чела мгновенный пламень гас, // Слабело тяжкое дыханье, // Огромный закатился
взор, // И вскоре князь и Черномор // Узрели смерти содроганье…
Немного погодя она открыла глаза и, как бы очнувшись после
долгого сна, стала оглядывать присутствующих; руки и ноги ее дрожали. Наконец она остановила мутный
взор на каком-то предмете, который находился совершенно в другой стороне против той, где стояли люди, ее окружавшие.