Неточные совпадения
Мы тронулись в путь; с трудом пять
худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась
и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что
было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам,
и мне
было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества
и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души,
и она делается вновь такою, какой
была некогда
и, верно,
будет когда-нибудь опять.
Бог даст, не
хуже их доедем: ведь нам не впервые», —
и он
был прав: мы точно могли бы не доехать, однако ж все-таки доехали,
и если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так много заботиться…
Мы ехали рядом, молча, распустив поводья,
и были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел… Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение… Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим: на валу солдаты собрались в кучу
и указывают в поле, а там летит стремглав всадник
и держит что-то белое на седле. Григорий Александрович взвизгнул не
хуже любого чеченца; ружье из чехла —
и туда; я за ним.
Вернер
был мал ростом,
и худ,
и слаб, как ребенок; одна нога
была у него короче другой, как у Байрона; в сравнении с туловищем голова его казалась огромна: он стриг волосы под гребенку,
и неровности его черепа, обнаруженные таким образом, поразили бы френолога странным сплетением противоположных наклонностей.
И, может
быть, я завтра умру!..
и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня
хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он
был добрый малый, другие — мерзавец.
И то
и другое
будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства: ожидаешь чего-то нового… Смешно
и досадно!
Да, это путешествие не похоже уже на роскошное плавание на фрегате: спишь одетый, на чемоданах; ремни врезались в бока, кутаешься в пальто: стенки нашей каюты выстроены, как балаган; щели в палец; ветер сквозит и свищет — все а jour, а слава Богу, ничего: могло бы
быть и хуже.
— Ну, не сердись, не сердись, Никита Романыч! Сядь сюда, пообедай со мной, ведь я не пес же какой,
есть и хуже меня; да и не все то правда, что про меня говорят; не всякому слуху верь. Я и сам иногда с досады на себя наклеплю!
Неточные совпадения
Аммос Федорович. А черт его знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может
быть,
и того еще
хуже.
Конечно, если он ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего: может
быть, оно там
и нужно так, об этом я не могу судить; но вы посудите сами, если он сделает это посетителю, — это может
быть очень
худо: господин ревизор или другой кто может принять это на свой счет.
— // Я
был — не
хуже каменщик // Да тоже хвастал силою, // Вот Бог
и наказал!
Пришел
и сам Ермил Ильич, // Босой,
худой, с колодками, // С веревкой на руках, // Пришел, сказал: «
Была пора, // Судил я вас по совести, // Теперь я сам грешнее вас: // Судите вы меня!» //
И в ноги поклонился нам.
Тришка. Да первоет портной, может
быть, шил
хуже и моего.