Неточные совпадения
— Юрий, успокойся… видишь, я равнодушно смотрю на потерю всего, кроме твоей нежности… я видела кровь, видела ужасные вещи, слышала слова, которых бы ангелы испугались… но на груди твоей всё забыто: когда мы переплывали реку на коне, и ты держал меня в своих
объятиях так крепко, так страстно, я не позавидовала бы ни царице, ни райскому херувиму… я не чувствовала усталости, следуя за тобой сквозь колючий кустарник, перелезая поминутно через опрокинутые рогатые пни… это правда, у меня нет ни
отца, ни матери…
Дуня вырвалась из
объятий отца, отерла слезы и устремила глаза в ту сторону; дыханье сперлось в груди ее, когда увидела она в приближающемся челноке одного Василия. Она не посмела, однако ж, последовать за Петром, который пошел навстречу брату. Старик и Анна остались подле нее, хотя глаза их следили с заметным беспокойством за челноком.
Сын бедного кожевника из-под Торнео, с душою, пожираемою небесным огнем вдохновения, бежавший от
объятий отца и ласк родины, чтобы сообщить другим этот огонь, солдат, странник, студент и, наконец, слепец в доме умалишенных — вот дивное творение, которое наследовал я после Бира.
Неточные совпадения
Воспитанный в недрах провинции, среди кротких и теплых нравов и обычаев родины, переходя в течение двадцати лет из
объятий в
объятия родных, друзей и знакомых, он до того был проникнут семейным началом, что и будущая служба представлялась ему в виде какого-то семейного занятия, вроде, например, ленивого записыванья в тетрадку прихода и расхода, как делывал его
отец.
Они плакали в
объятиях друг друга, как вдруг их осветили факелы гонителей, крики ужаса, негодования, проклятия
отца!
Он поклялся на коленях пред образом и поклялся памятью
отца, как потребовала сама госпожа Красоткина, причем «мужественный» Коля сам расплакался, как шестилетний мальчик, от «чувств», и мать и сын во весь тот день бросались друг другу в
объятия и плакали сотрясаясь.
И покаюся тебе, как
отцу духовному, я лучше ночь просижу с пригоженькою девочкою и усну упоенный сладострастием в
объятиях ее, нежели, зарывшись в еврейские или арабские буквы, в цифири или египетские иероглифы, потщуся отделить дух мой от тела и рыскать в пространных полях бредоумствований, подобен древним и новым духовным витязям.
Я не успел еще дочитать объявления до конца, как Глумов уже тискал благородного
отца в своих
объятиях.