Неточные совпадения
— И та и другие идут без зова, Никита Иванович! Дни наши в руце Божией: ни одной иоты не прибавим к ним, когда они сочтены. Верь, и
моему земному житию предел близок: сердце вещун, не обманщик. Лучше умереть, чем замирать всечасно. Вчера я исповедался отцу духовному и сподобился причаститься святых тайн; ныне, если благословит
Господь, исполню еще этот долг христианский. Теперь хочу открыть тебе душу свою. Ты меня давно знаешь, друг, но знаешь ли, какой тяжкий грех лежит на ней?
— Последнего! — произнес Кропотов голосом отчаянной скорби. — Хоть бы одного
Господь оставил — не мне — престарелой матери опорою и кормильцем. Но… прости мне, боже
мой! мне ль роптать на тебя, неизреченное милосердие? Ты наказываешь меня.
— Ильза, Ильза, где ты? — спрашивал жалобно слепец, ловя в воздухе предмет, на который мог бы опереться. — Никто не слышит меня: я один в пустыне. Один?.. а
Господь Бог
мой?.. Он со мной и меня не покинет! — продолжал Конрад и, преклонив голову на грудь, погрузился в моление.
Называй разбойниками братьев
моих, твоих братьев о
Господе, за то, что они носят орудия, которые земному отцу Бога и Спаса нашего, Иосифу-древоделателю, не были в стыд.
— Не видать!.. Кто это сказал?.. — вскричал Владимир голосом, от которого задрожали стены, и вскочил со скамейки, будто готовился вступить в бой с враждующими ему силами. — Кто это говорит: не видать? А?..
Господь Бог
мой! стань за меня и посрами
моих врагов.
— Для этой встречи и я готовлю свои орудия. Во-первых,
господин цейгмейстер, во-первых, как говаривал добрый наш Фриц, возьму я под мышку «Славянскую Библию»
моего перевода… Слово Божие есть лучшее орудие для убеждения победителя.
—
Мое повествование, — так начал цейгмейстер, возвратясь в кабинет пастора, — будет продолжением того, которым пугал нас Фриц, когда мы подъезжали к Долине мертвецов. Вы помните, что я дал слово на возвратном пути свесть знакомство с тамошними духами. Я и исполнил его. Да,
господин пастор, побывал и я в когтях у сатаны. Вы смеетесь и, может быть, думаете, что я подвожу мины под мужество
моей бесстрашной сестрицы. Право, нет. Если хоть одно красное словцо скажу, так я не артиллерист, не швед! Довольны ли вы?
Вот и привилегия, — продолжал Блументрост, указав мне на бумагу в золотой раме, — данная мне
господином генерал-фельдвахтмейстером: она охраняет
мое заведение от нападений невежества.
Действительно, прочел я привилегию
моего начальника, написанную по форме, и аттестаты
господина доктора.
— Аккредитованный погребщик его высокородия,
господина коменданта, — кричал
господин, поднимая вверх бутылку. И этот проскользнул в замок. Однако ж не подумай, читатель
мой, чтобы в этот роковой день торжествовали только значительность сана, богатства, заслуги или услуги; нет! и дружба, бескорыстная, высокая дружба явила себя также во всем своем блеске.
— Ваше слово,
господин пастор, ваше слово должно быть свято. Я хочу, чтобы Катерина Рабе вошла с
моим именем в стан русский. Где ж
моя невеста?
— Почто смущаетесь, братия
мои о
Господе? — сказал Владимир, приняв на себя постный вид. — Я странствовал много по святым местам, иду теперь от Гроба Господня к соловецким чудотворцам и несу вам, по пути, оружия, каковыми подобает подвизаться против сатаны, дышащего зельною яростию на христоименитое достояние.
— Сия игрушка их не минет! — воскликнул капитан с удовольствием, которое ясно отзывалось в голосе. — Mein Herr Leutenant [
Господин лейтенант (нем.).], — сказал он, немного погодя, обратясь к офицеру, подле него стоявшему, — кажись, к делу подцепили мы раскольника. Немудрено, что он стоял караульщиком от шведов. Этот род, закоснелый в невежестве, не желает нам добра: я уверен, что они
мои начинания задержать весьма стараются, не говорю уже о том, что они меня персонально не жалуют.
„Прогневали мы, родной,
Господа! — говаривала мне мамка
моя, указывая на это явление.
— Вы, конечно, слышали,
господин Траутфеттер, — говорил Глик, в котором от нескольких лишних лет на плечах усилилась болтливость, — вы, конечно, слышали, как некогда тезоименитое дворянство и рыцарство лифляндское, в том числе и бывший
мой зятик… гм! часовой… (прибавил Глик, осматриваясь) мир праху его!
Моя Кете не была ему сужена… я погубил бы ее… характер трудный, упорный, бестолковый; только я один мог его сносить…
— Гм! гм! — сказал наконец растроганный Бир. —
Господь ведет нас сюда, видно, к развязке. Пора, право, пора; а то
моя милая, добрая Луиза пала бы под бременем своей судьбы.
— Как он смеет так говорить про
моего барина? — возразил горячо Захар, указывая на кучера. — Да знает ли он, кто мой барин-то? — с благоговением спросил он. — Да тебе, — говорил он, обращаясь к кучеру, — и во сне не увидать такого барина: добрый, умница, красавец! А твой-то точно некормленая кляча! Срам посмотреть, как выезжаете со двора на бурой кобыле: точно нищие! Едите-то редьку с квасом. Вон на тебе армячишка, дыр-то не сосчитаешь!..
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже
мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о деле. Ну что, друг, как твой
барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Колода есть дубовая // У
моего двора, // Лежит давно: из младости // Колю на ней дрова, // Так та не столь изранена, // Как
господин служивенькой. // Взгляните: в чем душа!
Недаром порывается // В Москву, в новорситет!» // А Влас его поглаживал: // «Дай Бог тебе и серебра, // И золотца, дай умную, // Здоровую жену!» // — Не надо мне ни серебра, // Ни золота, а дай
Господь, // Чтоб землякам
моим // И каждому крестьянину // Жилось вольготно-весело // На всей святой Руси!
«Кушай тюрю, Яша! // Молочка-то нет!» // — Где ж коровка наша? — // «Увели,
мой свет! //
Барин для приплоду // Взял ее домой». // Славно жить народу // На Руси святой!
Г-жа Простакова. Братец, друг
мой! Рекомендую вам дорогого гостя нашего,
господина Правдина; а вам, государь
мой, рекомендую брата
моего.