— Пасквиль именно на меня! — сказал, усмехаясь, Паткуль. — А как мое доброе имя не может пострадать от сумасбродных людей, то я сочинителю письма и посланнику его охотно прощаю. С тем, однако ж, — прибавил он, обратившись к раскольнику, —
подобных бумаг в стан русских не пересылать. Смотри! перескажи это, закоснелый невежа, твоему учителю. В противном случае Мурзенко с своими татарами отыщет его в преисподней. Тогда не пеняйте на изменника Паткуля. Вот мой ответ: слышишь ли?
— Голова есть лучший ларец для хранения
подобных бумаг, — произнес Паткуль, встал со своего места, невольно обернулся в опочивальню фельдмаршала, где стоял образ Сергия-чудотворца, и, как будто вспомнив что-то важное, имевшее к этому образу отношение, присовокупил: — Я имею до вас просьбу. Такого она роду, что должна казаться вам странною, необыкновенною. Не имею нужды уверять вас, что исполнение ее не противоречит ни чести вашей, ни вашим обязанностям.
Я выучился вырезать из резины печати и штемпеля и делал себе всевозможные удостоверения, свидетельства и тому
подобные бумаги, необходимые в России для свободного проживания и спокойствия.
Неточные совпадения
Он видел, что с той поры, как появились прямолинейные юноши,
подобные Властову, Усову, яснее обнаружили себя и люди, для которых революционность «большевиков» была органически враждебна. Себя Самгин не считал таким же, как эти люди, но все-таки смутно подозревал нечто общее между ними и собою. И, размышляя перед Никоновой, как перед зеркалом или над чистым листом
бумаги, он говорил:
Впрочем, из этой великолепной картины, как и из многих других, ничего не выходило. Приготовление
бумаги для фотографических снимков требует, как известно, величайшей осторожности и внимания. Надо иметь совершенно темную комнату, долго приготовлять разные составы, давать время
бумаге вылеживаться и соблюдать другие,
подобные этим условия. Несмотря на самопожертвование Гошкевича, с которым он трудился, ничего этого соблюсти было нельзя.
Кроме того, я взял еще книги и
бумаги подобного содержания.
Он не пошел за ней, а прямо в кабинет; холодно, медленно осмотрел стол, место подле стола; да, уж он несколько дней ждал чего-нибудь
подобного, разговора или письма, ну, вот оно, письмо, без адреса, но ее печать; ну, конечно, ведь она или искала его, чтоб уничтожить, или только что бросила, нет, искала:
бумаги в беспорядке, но где ж ей било найти его, когда она, еще бросая его, была в такой судорожной тревоге, что оно, порывисто брошенное, как уголь, жегший руку, проскользнуло через весь стол и упало на окно за столом.
И тут: придет посторонний проситель, подаст, полусогнувшись, с жалкой улыбкой,
бумагу — мастер возьмет, едва дотронется до нее пером и передаст другому, тот бросит ее в массу тысяч других
бумаг, — но она не затеряется: заклейменная нумером и числом, она пройдет невредимо через двадцать рук, плодясь и производя себе
подобных.