Неточные совпадения
Марта покачала головой и, поглядев исподлобья
на своего повелителя, превратившегося из ужасного волка в смирную овечку, поспешила
оставить собеседников одних. Никласзон ударил рукою по
бумаге, которую бросил
на стол перед напуганным бароном, перекачнул стул,
на котором сидел, так, что длинный задок его опирался краем об стену, и, положа ноги
на стол, произнес грозно...
«Чтоб подобных дел много могло проходить сквозь строгое рассматривание трех апелляций, — рассуждает он, — и в присутствии тяжущихся, тому верить не можно; ибо не много таких людей, которые бы захотели лихо творити в лице почти целого света и
оставить на бумаге писанные свидетельства своего плутовства, за которое подобные им получили возмездие по достоинству своему».
Неточные совпадения
В самом деле, назначение нового генерал-губернатора, и эти полученные
бумаги такого сурьезного содержания, и эти бог знает какие слухи — все это
оставило заметные следы в их лицах, и фраки
на многих сделались заметно просторней.
И сердцем далеко носилась // Татьяна, смотря
на луну… // Вдруг мысль в уме ее родилась… // «Поди,
оставь меня одну. // Дай, няня, мне перо,
бумагу // Да стол подвинь; я скоро лягу; // Прости». И вот она одна. // Всё тихо. Светит ей луна. // Облокотясь, Татьяна пишет. // И всё Евгений
на уме, // И в необдуманном письме // Любовь невинной девы дышит. // Письмо готово, сложено… // Татьяна! для кого ж оно?
— Ну,
оставим это! — прервал его Илья Ильич. — Ты иди с Богом, куда хотел, а я вот с Иваном Алексеевичем напишу все эти письма да постараюсь поскорей набросать
на бумагу план-то свой: уж кстати заодно делать…
—
Оставим это. Ты меня не любишь, еще немного времени, впечатление мое побледнеет, я уеду, и ты никогда не услышишь обо мне. Дай мне руку, скажи дружески, кто учил тебя, Вера, — кто этот цивилизатор? Не тот ли, что письма пишет
на синей
бумаге!..
— Сейчас, — сказал ему князь, не поздоровавшись с ним, и, обратясь к нам спиной, стал вынимать из конторки нужные
бумаги и счеты. Что до меня, я был решительно обижен последними словами князя; намек
на бесчестность Версилова был так ясен (и так удивителен!), что нельзя было
оставить его без радикального разъяснения. Но при Стебелькове невозможно было. Я разлегся опять
на диване и развернул лежавшую передо мной книгу.