Неточные совпадения
— Только
с условием, — примолвила она умоляющим
голосом, —
буду помогать тебе всем моим разумением, всем лукавством, да… смотри, добрый, милый, честный барин, не сделай несчастною бедную девушку… Говорят, я уж успела выведать… сирота круглая, не имеет ни отца, ни матери,
с чужой стороны… не доведи ее до погибели, побойся бога, женись на ней.
Неточные совпадения
— Это ты про Эмс. Слушай, Аркадий, ты внизу позволил себе эту же выходку, указывая на меня пальцем, при матери. Знай же, что именно тут ты наиболее промахнулся. Из истории
с покойной Лидией Ахмаковой ты не знаешь ровно ничего. Не знаешь и того, насколько в этой истории сама твоя мать участвовала, да, несмотря на то что ее там со мною не
было; и если я когда видел добрую женщину, то тогда, смотря на мать твою. Но довольно; это все пока еще тайна, а ты — ты говоришь неизвестно что и
с чужого голоса.
— А ты, Сережа, не того… не сердись на меня. Собаку-то нам
с тобой не вернут. — Дедушка таинственно понизил
голос: — Насчет пачпорта я опасаюсь. Слыхал, что давеча господин говорил? Спрашивает: «А пачпорт у тебя
есть?» Вот она, какая история. А у меня, — дедушка сделал испуганное лицо и зашептал еле слышно, — у меня, Сережа, пачпорт-то
чужой.
Дверь из сеней в палату
была отворена. Иван Дмитрич, лежа на кровати и приподнявшись на локоть,
с тревогой прислушивался к
чужому голосу и вдруг узнал доктора. Он весь затрясся от гнева, вскочил и
с красным, злым лицом,
с глазами навыкате, выбежал на середину палаты.
Потугин обратился к Татьяне и начал беседовать
с нею тихим и мягким
голосом,
с ласковым выражением на слегка наклоненном лице; и она, к собственному изумлению, отвечала ему легко и свободно; ей
было приятно говорить
с этим
чужим,
с незнакомцем, между тем как Литвинов по-прежнему сидел неподвижно,
с тою же неподвижной и нехорошей улыбкой на губах.
Далеко оно
было от него, и трудно старику достичь берега, но он решился, и однажды, тихим вечером, пополз
с горы, как раздавленная ящерица по острым камням, и когда достиг волн — они встретили его знакомым говором, более ласковым, чем
голоса людей, звонким плеском о мертвые камни земли; тогда — как после догадывались люди — встал на колени старик, посмотрел в небо и в даль, помолился немного и молча за всех людей, одинаково
чужих ему, снял
с костей своих лохмотья, положил на камни эту старую шкуру свою — и все-таки
чужую, — вошел в воду, встряхивая седой головой, лег на спину и, глядя в небо, — поплыл в даль, где темно-синяя завеса небес касается краем своим черного бархата морских волн, а звезды так близки морю, что, кажется, их можно достать рукой.