Неточные совпадения
Раз проехал мнимый ямщик под самыми окнами Мариорицы и мимо маленького дворцового подъезда. Какая
досада! никого не видно. В другой, объехав две-три улицы и возвращаясь опять к крыльцу, как бы очарованному для него, он заметил издали мелькнувшие из сеней головы. Ближе — нельзя сомневаться: это головы женские. На лестнице, сошедшей в улицу, захрустел снег под ножками; хрустнуло и сердце у Волынского.
Сильною рукою замедляет он шаг коней.
Досада,
сильнее Декартовых вихрей, кружила ей голову, разрывала сердце, наводила оттенки злости на это лицо, прежде столь добродушное и приятное.
— Ах! — с
сильной досадой произнес Обломов, подняв кулаки к вискам. — Поди вон! — прибавил он грозно. — Если ты когда-нибудь осмелишься рассказывать про меня такие глупости, посмотри, что я с тобой сделаю! Какой яд — этот человек!
— Этого еще недоставало, — сказал Подгорин, в волнении ходя по комнате и чувствуя
сильную досаду. — Ну, вот что прикажете делать с человеком, который наделал массу зла и потом рыдает? Эти ваши слезы обезоруживают, я не в силах ничего сказать вам. Вы рыдаете, значит, вы правы.
Неточные совпадения
Теперь, когда он не мешал ей, она знала, что делать, и, не глядя себе под ноги и с
досадой спотыкаясь по высоким кочкам и попадая в воду, но справляясь гибкими,
сильными ногами, начала круг, который всё должен был объяснить ей.
Он испытывал в первую минуту чувство подобное тому, какое испытывает человек, когда, получив вдруг
сильный удар сзади, с
досадой и желанием мести оборачивается, чтобы найти виновного, и убеждается, что это он сам нечаянно ударил себя, что сердиться не на кого и надо перенести и утишить боль.
Я до сих пор стараюсь объяснить себе, какого рода чувство кипело тогда в груди моей: то было и
досада оскорбленного самолюбия, и презрение, и злоба, рождавшаяся при мысли, что этот человек, теперь с такою уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две минуты тому назад, не подвергая себя никакой опасности, хотел меня убить как собаку, ибо раненный в ногу немного
сильнее, я бы непременно свалился с утеса.
— Ну, так и быть! — сказал я в
сильном нетерпении, с
досадой сунул стихи под подушку и побежал примеривать московское платье.
В Париже он остановился в том же отеле, где и Марина, заботливо привел себя в порядок, и вот он — с
досадой на себя за волнение, которое испытывал, — у двери в ее комнату, а за дверью отчетливо звучит знакомый,
сильный голос: