Эйхлер говорил с таким убеждением, с таким жаром злодейского восторга, так живо описал свои планы, что у старика отошло сердце, как от вешнего луча солнца отходит гад, замиравший в зиму; огромные уши зашевелились под лад сердца, словно медные тарелки в руках музыканта, готового приударить ими под такт торжественной музыки. Пожав
руку племяннику, Липман произнес с чувством тигрицы, разнежившейся от ласк своего детенка...
Неточные совпадения
— О, конечно… милости… ваша светлость, благодеяния вечно незабвенные… — сказал
племянник, запинаясь и кланяясь; но, будто не понимая приказа дяди, не подошел к
руке герцога.
Он чувствовал, что по нем неверно шарила ледяная
рука, что по всему его существу блуждали глаза демона, как будто допытывали, он ли это, Эйхлер,
племянник Липмана! И ни слова — язык не говорил. Презрительно посмотрел на Бирона кабинет-секретарь и оставил его.
Клим подошел к дяде, поклонился, протянул руку и опустил ее: Яков Самгин, держа в одной руке стакан с водой, пальцами другой скатывал из бумажки шарик и, облизывая губы, смотрел в лицо племянника неестественно блестящим взглядом серых глаз с опухшими веками. Глотнув воды, он поставил стакан на стол, бросил бумажный шарик на пол и, пожав
руку племянника темной, костлявой рукой, спросил глухо:
Он поспешил ее отпереть, и перед ним появился почтальон, подавший ему письмо, взглянув на которое Егор Егорыч был поражен, потому что письмо оказалось адресованным
рукою племянника, а штемпель обозначал, что оно послано было из Орла.
Перепетуя Петровна, всходя по деревянной лестнице, освещенной фонарем, опиралась на
руку племянника как для поддержания своей особы, так и для прекращения Павлу всякой возможности улизнуть, что уже и было им прежде того один раз сделано.
Неточные совпадения
Дочь вышла замуж и не навещает, а на
руках два маленькие
племянника (своих-то мало), да взяли, не кончив курса, из гимназии девочку, дочь свою последнюю, через месяц только что шестнадцать лет минет, значит, через месяц ее и выдать можно.
Павел Петрович вынул из кармана панталон свою красивую
руку с длинными розовыми ногтями,
руку, казавшуюся еще красивей от снежной белизны рукавчика, застегнутого одиноким крупным опалом, и подал ее
племяннику. Совершив предварительно европейское «shake hands», [Рукопожатие (англ.).] он три раза, по-русски, поцеловался с ним, то есть три раза прикоснулся своими душистыми усами до его щек, и проговорил:
— Донат Ястребов, художник, бывший преподаватель рисования, а теперь — бездельник, рантье, но не стыжусь! — весело сказал
племянник; он казался немногим моложе тетки, в
руке его была толстая и, видимо, тяжелая палка с резиновой нашлепкой на конце, но ходил он легко.
Их отец был схвачен при Павле вследствие какого-то политического доноса, брошен в Шлиссельбург и потом сослан в Сибирь на поселенье. Александр возвратил тысячи сосланных безумным отцом его, но Пассек был забыт. Он был
племянник того Пассека, который участвовал в убийстве Петра III, потом был генерал-губернатором в польских провинциях и мог требовать долю наследства, уже перешедшую в другие
руки, эти-то другие
руки и задержали его в Сибири.
Они никогда не сближались потом. Химик ездил очень редко к дядям; в последний раз он виделся с моим отцом после смерти Сенатора, он приезжал просить у него тысяч тридцать рублей взаймы на покупку земли. Отец мой не дал; Химик рассердился и, потирая
рукою нос, с улыбкой ему заметил: «Какой же тут риск, у меня именье родовое, я беру деньги для его усовершенствования, детей у меня нет, и мы друг после друга наследники». Старик семидесяти пяти лет никогда не прощал
племяннику эту выходку.