Неточные совпадения
Волынской говорил с особенным жаром; только слова: молдаванская княжна, Мариорица, старался он произнести так тихо, что, казалось ему, слышал их только
секретарь. Этот, заметив, что
лицо барской барыни, может быть поймавшей на лету несколько двусмысленных слов, подернуло кошачьею радостью, старался обратить разговор на другое.
Последнее слово, казалось, было условным паролем между кабинет-министром и
секретарем. Первый замолчал; другой свел свои замечания на приходящих, которых разнообразие одежд,
лиц и наречий имело такую занимательность, что действительно могло оковать всякое прихотливое внимание.
Во время этого переговора на
лице цыганки переливалось какое-то замешательство; однако ж, победив его, она своими смелыми взорами пошла навстречу пытливым взорам кабинет-министра и
секретаря его.
В самом деле, араб только что успел встать, как вошел
секретарь кабинет-министра. Смущение на
лице господина и слуги встретило его; но он сделал вид, что ничего не примечает, скорчил свою обыкновенную гримасу и, съежившись, ожидал вызова Артемия Петровича начать разговор.
— Видите, что я, — отвечал с сердцем кабинет-секретарь, бросился к дяде, вырвал фонарь из рук, дунул — в одно мгновение исчез алмазный феин дворец и стерлись все
лица со сцены. — Еще хотите ли слышать? Это я, дядюшка! Но зачем, — продолжал он ему на ухо, — приходите вы, с вашим бестолковым подозрением, портить лучшее мое дело?
Пораженные его внезапным явлением, государыня и кабинет-секретарь, казалось, окаменели, так было еще ужасно это
лицо!
Неточные совпадения
Сконфуженный
секретарь удалился. Левин, во время совещания с
секретарем совершенно оправившись от своего смущения, стоял, облокотившись обеими руками на стул, и на
лице его было насмешливое внимание.
Левин слушал, как
секретарь, запинаясь, читал протокол, которого, очевидно, сам не понимал; но Левин видел по
лицу этого
секретаря, какой он был милый, добрый и славный человек.
Он хотел было пуститься опять в объяснения, но Пугачев его прервал: «Как ты смел лезть ко мне с такими пустяками? — вскричал он, выхватя бумагу из рук
секретаря и бросив ее в
лицо Савельичу.
По-японски их зовут гокейнсы. Они старшие в городе, после губернатора и
секретарей его,
лица. Их повели на ют, куда принесли стулья; гокейнсы сели, а прочие отказались сесть, почтительно указывая на них. Подали чай, конфект, сухарей и сладких пирожков. Они выпили чай, покурили, отведали конфект и по одной завернули в свои бумажки, чтоб взять с собой; даже спрятали за пазуху по кусочку хлеба и сухаря. Наливку пили с удовольствием.
Я не заставил повторять себе этого приглашения и ни одну бумагу в качестве
секретаря не писал так усердно, как предписание себе самому, от имени адмирала, «следовать до С.-Петербурга, и чтобы мне везде чинили свободный пропуск и оказываемо было в пути, со стороны начальствующих
лиц, всякое содействие» и т. д.