Нередко
стоял перед отцом слепой старик, поверенный Пантелей Григорьич (по прозвищу, никогда не употребляемому, Мягков), знаменитый ходок по тяжебным делам и знаток в законах, о чем, разумеется, я узнал после.
Весло задевало опустившийся в воду ивняк, путалось в стеблях кувшинок, срывая их золотые головки; под лодкой вздыхала и журчала вода. Почему-то вспомнилась мать — маленькая старушка с мышиными глазками: вот она
стоит перед отцом и, размахивая тонкой, бессильной рукой, захлёбываясь словами, хрипит:
Неточные совпадения
Долго
стоял я
перед нею, не слушая ни
отца Герасима, ни доброй жены его, которые, кажется, меня утешали.
Но
отец Аввакум имел, что французы называют, du guignon [неудачу — фр.]. К вечеру стал подувать порывистый ветерок, горы закутались в облака. Вскоре облака заволокли все небо. А я подготовлял было его увидеть Столовую гору, назначил пункт, с которого ее видно, но
перед нами
стояли горы темных туч, как будто стены, за которыми прятались и Стол и Лев. «Ну, завтра увижу, — сказал он, — торопиться нечего». Ветер дул сильнее и сильнее и наносил дождь, когда мы вечером, часов в семь, подъехали к отелю.
Вскоре мы подъехали к самому живописному месту. Мы только спустились с одной скалы, и
перед нами представилась широкая расчищенная площадка, обнесенная валом. На площадке выстроено несколько флигелей. Это другая тюрьма. В некотором расстоянии, особо от тюремных флигелей,
стоял маленький домик, где жил сын Бена, он же смотритель тюрьмы и помощник своего
отца.
Несчастному молодому человеку обольстительница не подавала даже и надежды, ибо надежда, настоящая надежда, была ему подана лишь только в самый последний момент, когда он,
стоя перед своею мучительницей на коленях, простирал к ней уже обагренные кровью своего
отца и соперника руки: в этом именно положении он и был арестован.
Результат этих проказ сказался, прежде всего, в бесконечной ненависти, которую дети питали к
отцу, а по смерти его, опутанные устроенною им кутерьмою, перенесли друг на друга. Оба назывались Захарами Захарычами; оба одновременно вышли в отставку в одном и том же поручичьем чине и носили один и тот же мундир; оба не могли определить границ своих владений, и
перед обоими, в виде неразрешимой и соблазнительной загадки,
стоял вопрос о двадцать третьем дворе.