Неточные совпадения
— Году отдать его,
сына моего, падуанскому
врачу Антонио Фиоравенти…
— Году отдать его,
сына моего, падуанскому
врачу Антонио Фиоравенти, тому самому, которого я, лет за пять тому, оскорбил без всякой причины и у которого я ныне, пред Иисусом Христом, отпустившим грехи самому разбойнику, прошу униженно прощения…
Госпожа Эренштейн, ничего не подозревая, в благодарность
врачу дала своему
сыну имя, которое он носил.
На его месте я исполнил бы клятву, данную итальянскому
врачу, но отдал бы
сына мертвого или мертвому.
Наконец, спасенный помощью
врача, любовью к
сыну, я опомнился и на первый голос рассудка решился бежать из Италии, где, думал я, самый воздух распаляет воображение до безумия.
Это откровенное объяснение, искусно переданное
врачу, дало его сердцу случай начать подвиги добра, на которые он собирался, ехав в Москву. В первом отделении нашли они целое семейство татар. Мужчины и женщины — мать и
сын, муж и жены, братья и сестры — все валялись кое-как, кто на лавках, кто на полу. Нечистота и духота были нестерпимые. Бледные, истомленные лица, униженный вид говорили живее слов о несчастном их положении.
Брат твой знаменитый
врач; обетованная земля изящного, Италия, чтит в тебе великого художника;
сыну твоему выпал жребий воина.
На другой день, с приличными духовными обрядами, заложен первый камень под основание Успенской соборной церкви. Вслед за тем начал Аристотель и строить ее по образцу владимирской. С удовольствием заметил он, что тип ее находится в Венеции, именно церковь святого Марка. Но перелом, сделанный в нем победою религиозной воли над славолюбием и лучшими его надеждами, был так силен, что положил его на болезненный одр, с которого нелегко подняли его пособия
врача и друга и любовь
сына.
Вы знаете по истории, что казнь
врача привела в ужас всех иностранцев, живших тогда в Москве, что Аристотель бежал было в свою землю, что «князь великий пойма его и, ограбив, посади на Онтонове дворе за Лазарем святым», что художник исполнил обет свой — докончил храм Успения пресвятой богородицы. Но что после сделалось с ним, с
сыном его, куда след их девался — нигде не отыщете. Напрасно сердце ваше спрашивает, где лежит прах их… Бог весть!
Неточные совпадения
«Остановись, пока не поздно! Пара ли она тебе? Она избалована, капризна, спит до двух часов, а ты дьячковский
сын, земский
врач…»
Тогда он взял с собою
сына и целых три года проскитался по России от одного доктора к другому, беспрестанно переезжая из города в город и приводя в отчаяние
врачей,
сына, прислугу своим малодушием и нетерпением.
Она порадовала его рождением
сына, но бедный мальчик жил недолго; он умер весной, а летом, по совету
врачей, Лаврецкий повез жену за границу, на воды.
А вон этот господин, застегнутый, как Домби [Домби — герой романа Ч.Диккенса (1812—1870) «Домби и
сын».], на все пуговицы, у которого, по мнению
врачей, от разливающейся каждый день желчи окончательно сгнила печенка, — неужели этот аспид человечества приехал веселиться?
Перехватов имел привычку прежде всего окинуть взглядом обстановку каждого своего нового пациента, чтобы судить, с каким субъектом он будет иметь дело. Вообще он был
врач не столько ученый и кабинетный, сколько практический, и здесь я считаю нелишним сказать несколько более подробных слов о нем, так как он, подобно другим описываемым мною лицам, представлял собою истинного
сына века.