Неточные совпадения
Тут Ян не выдержал и с сердцем дернул рассказчика за рукав, так что
тот закусил себе язык. Между
тем баронесса держала кошелек и, смотря на него, плакала. Какую ужасную
повесть прочли бы в этих слезах, если бы перевесть их на язык! Потом, как бы одумавшись, отерла слезы и начала расспрашивать Якубка, как доехал до Липецка сын ее (
о нем-то были все заботы), что там делал, как, с кем отправился в путь.
— Здорово, Андрюша, — сказал Василий Федорович, сидя, с роскошным самодовольством, на креселках своих, кряхтевших под дородною тяжестью его, и поцеловал в маковку мальчика, к нему подошедшего; потом, обратясь к старику, примолвил: — Добро пожаловать, Афоня! Садись-ка на большое место: сказочнику и страннику везде почет. Потешь же нас ныне словом
о том, как в Индусах войну
ведут, оллоперводигер.
И много, много рассказывал одноглазый странник
о нравах и обычаях индейцев, и дошел он наконец до
того, как в Индусах войну
ведут. Тут застучал докладчик, кольцо, — и оборвал нить его рассказа. Послышался конский топот и вслед за
тем суета слуг на дворе и в сенях. В оружейную вбежал Хабар-Симской и хотел что-то говорить, но отец предупредил его...
Только
те, которые находились поближе к главному виновнику этого торжества, могли понять, что они видели; но чем далее кто был от него,
тем чуднее получал
о нем
вести.
Если он и думал иногда
о сыне, так это для
того только, чтобы не допустить
вести об его плебейском существовании до ушей императора и придворных.
Полки делали самые малые переходы. Они не дошли еще до Клина, а охотники были уже под Тверью. Сотни этих удальцов, под воеводством Хабара, наводили страх на нее;
то являлись в посадах с гиканьем и криком, с
вестью о разорении и гибели,
то исчезали в тверских лесах, унося с собою и следы свои.
В числе уроков, данных мамкою своей воспитаннице, как себя
вести и что когда говорить, был и
тот, что и каким голосом следовало отвечать отцу, когда он молвит ей
о женихе. Эпиграф, взятый нами для настоящей главы, с должным, мерным причитанием, затвердила на подобный случай Анастасия, но теперь было не до него. Она стояла у изголовья отцовой кровати ни жива ни мертва; она ничего не могла вымолвить и утирала тонким рукавом своим слезы, льющиеся в изобилии. Отец продолжал...
— Видит господь, — говорил всесветный переводчик или переводитель
вестей, — только из горячей любви, из глубоковысочайшей преданности передаю вам великую тайну. Умоляю
о скрытности. Если узнают посол цесарский и Мамон, ходя, ощупывай
то и дело голову.
Он позвал к себе свое домашнее привидение, которое являлось к нему, словно из гроба, для
того только, чтобы выслушивать радостную
весть о чьем-нибудь несчастии.
Впоследствии над этими словами задумывался венчанный внук Иоанна, заключенный в
том же отделении черной избы; часто искал злополучный Дмитрий Иванович ключа к этим иероглифам. Только сказочник Афоня мог объяснить их, рассказав ему
повесть о заключенном. Недаром же Антон написал четыре слова на родном языке: они послужили к прекрасной тризне по нем, совершенной через несколько лет устами доброго старца и сердцем юного узника, который не знал своих преступлений.
Он спешил рассказать встречному и поперечному
повесть о рождении Антона и свои злодеяния. Вскоре монастырь заключил его в стенах своих. В
тот же монастырь последовал за ним новый отшельник: это был Антонио Фиоравенти. Можно судить, какова была их первая встреча. Долго еще встречались они каждый день в переходах монастырских, униженно кланялись друг другу и поспешали у подножья креста смывать слезами глубокого раскаяния кровь невинной жертвы, которою были запятнаны.
Идти дальше, стараться объяснить его окончательно, значит, напиваться с ним пьяным, давать ему денег взаймы и потом выслушивать незанимательные
повести о том, как он в полку нагрубил командиру или побил жида, не заплатил в трактире денег, поднял знамя бунта против уездной или земской полиции, и как за то выключен из полка или послан в такой-то город под надзор.
Старца Зосиму, как уже и всем известно было сие, не любил отец Ферапонт чрезвычайно; и вот и к нему, в его келейку, донеслась вдруг
весть о том, что «суд-то Божий, значит, не тот, что у человеков, и что естество даже предупредил».
В течение рассказа Чертопханов сидел лицом к окну и курил трубку из длинного чубука; а Перфишка стоял на пороге двери, заложив руки за спину и, почтительно взирая на затылок своего господина, слушал
повесть о том, как после многих тщетных попыток и разъездов Пантелей Еремеич наконец попал в Ромны на ярмарку, уже один, без жида Лейбы, который, по слабости характера, не вытерпел и бежал от него; как на пятый день, уже собираясь уехать, он в последний раз пошел по рядам телег и вдруг увидал, между тремя другими лошадьми, привязанного к хребтуку, — увидал Малек-Аделя!
Неточные совпадения
Простаков. От которого она и на
тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было
о нем ни слуху, ни
вести,
то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Г-жа Простакова. Полно, братец,
о свиньях —
то начинать. Поговорим-ка лучше
о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог
велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с
того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
Вести о «глуповском нелепом и смеха достойном смятении» достигли наконец и до начальства. Велено было «беспутную оную Клемантинку, сыскав, представить, а которые есть у нее сообщники,
то и
тех, сыскав, представить же, а глуповцам крепко-накрепко наказать, дабы неповинных граждан в реке занапрасно не утапливали и с раската звериным обычаем не сбрасывали». Но известия
о назначении нового градоначальника все еще не получалось.
Грустилов присутствовал на костюмированном балу (в
то время у глуповцев была каждый день масленица), когда
весть о бедствии, угрожавшем Глупову, дошла до него.
Когда же Помпадурша была,"за слабое держание некоторой тайности", сослана в монастырь и пострижена под именем инокини Нимфодоры,
то он первый бросил в нее камнем и написал"
Повесть о некоторой многолюбивой жене", в которой делал очень ясные намеки на прежнюю свою благодетельницу.