Нередко старик закрывал глаза на проказы сына, в надежде, что кипучая, буйная душа его переволнуется и, как бурные весенние потоки, войдет в свои берега. «Грани же, положенной богом, никто не переступит, — думал он, — судьбы своей не объедешь. Молодой конь перебесится, все-таки
будет конь; кляча и смолоду все кляча».
Неточные совпадения
— Ехали мы подобру-поздорову, — начал он так. — Только в одном бору, частом и темном, как черная щетина, выставили
было молодцы белки своих глаз, да мы
были людны, сами зубасты и показали им одни хвосты наших
коней. Да еще…
Под ним
был могучий
конь, оседланный богатым черкасским седлом, гремящий узорчатою сбруей, писанной серебром, пополам с рыбьими зубами.
По-видимому, этот человек очень любил своих
коней, потому что сам
ел, как монах первых христианских времен, а своему животу — так он называл
коней — задавал то и дело овса и радовался, что они на этой стойке много кушают.
Купленный им на постоялом дворе корм оставался у него в запасе, лошадки его
ели до отвалу, между тем
кони купца, дорогие, ненаглядные, питомцы его, его радость и услада в жизни, едва хватили несколько зерен.
Всела московская рать на
коня, другой велено идти из Новгорода. Русские при Иване Васильевиче вкусили уже ратной чести не однажды;
было и ныне много охотников искать ее. Огнестрельными орудиями управлял Аристотель, отторгнутый от великого труда своего; художник снова преобразился в розмысла.
Туда и сюда суетились дворчане, несли оружие из кладовой, пытали доброту
коней, снаряжали обильным вытьем и пирогами оружейного, конюшего и прочих холопов, которые должны
были идти в поход вместе с сыном воеводы.
Завтра положено
было собраться у церкви Иоанна, списателя лествицы, «что под колоколами», отслужить там молебен, потом в приходской церкви Николы-льняного и оттуда прямо всесть на
коня.
Но по лицу, росту, ухваткам виден
был в нем дитя, который утешался
конем и нарядом своим, как игрушкой.
На другой день должен он
был отправиться в поход вместе с великокняжеским поездом: он теперь же потребовал своего
коня и ускакал со двора боярского с тем, чтобы переночевать у Аристотеля и уж оттуда в путь, обещаясь не вступать ногою в тот дом, где жила Анастасия.
Великий князь взглянул на своего спутника, взглянул на спутника великой княгини и опять на своего. Лица незнакомые, оба с мечами наголо, кругом его дворчан все чужие! Он обомлел: смертная бледность покрыла щеки его; несчастный старик готов
был упасть в обморок и остановил своего
коня. Молодая княгиня, ничего не понимая, смотрела с каким-то ребяческим кокетством на своего пригожего оруженосца. Она
была в мужской одежде — прекраснее мальчика не видано, — но литвянка умела ловко выказать, что она женщина.
— Видала не раз. На
коня ли садится — под ним
конь веселится. Скачет ли — что твой вихрь по вольному полю! —
конь огнем пышет, под собою земли не слышит. По лугу ль едет? — луг зеленеет; через воду? — вода-то лелеет. Не только видала, подивись, свет мой, я
была у него в хороминах.
Рыцарю Поппелю хотелось проехать к самому крыльцу; но как у красного крыльца имел право сходить только великий князь, то распорядители поезда так искусно прибили к этому месту волны народа, что гордый рыцарь вынужден
был сойти с
коня там, где ему указано.
Слезши с лошадей, дамы вошли к княгине; я был взволнован и поскакал в горы развеять мысли, толпившиеся в голове моей. Росистый вечер дышал упоительной прохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Каждый шаг моей некованой лошади глухо раздавался в молчании ущелий; у водопада я
напоил коня, жадно вдохнул в себя раза два свежий воздух южной ночи и пустился в обратный путь. Я ехал через слободку. Огни начинали угасать в окнах; часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались…
— А берите все, — сказал Бульба, — все, сколько ни есть, берите, что у кого есть: ковш, или черпак, которым
поит коня, или рукавицу, или шапку, а коли что, то и просто подставляй обе горсти.
Стремянный Вяземского вышел из застольной, будто бы
напоить коня. Но, не дойдя конюшни, он оглянулся, посмотрел на все стороны, подошел к воротам и просвистал как-то особенно. Кто-то к нему подкрался.
Неточные совпадения
Влас наземь опускается. // «Что так?» — спросили странники. // — Да отдохну пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет с
коня любимого! // С тех пор, как слух прошел, // Что воля нам готовится, // У князя речь одна: // Что мужику у барина // До светопреставления // Зажату
быть в горсти!..
И так-то все, я думала: // Рабочий
конь солому
ест.
Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик
был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый
конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать,
есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
Скотинин. Суженого
конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты
будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.
Но страннее всего, что он
был незнаком даже со стихами Державина: Калигула! твой
конь в сенате Не мог сиять, сияя в злате: Сияют добрые дела!