Неточные совпадения
Сидя
на краю кровати, она и другая девица, Зоя, высокая, красивая девушка, с круглыми бровями, с серыми
глазами навыкате, с самым типичным белым, добрым лицом русской проститутки, играют в карты, в «шестьдесят шесть».
Она — высокая, худая брюнетка, с прекрасными карими, горящими
глазами, маленьким гордым ртом, усиками
на верхней губе и со смуглым нездоровым румянцем
на щеках.
Тамара не торопясь перекалывает поудобнее ткань
на своем колене булавкой, заглаживает наперстком шов и говорит, не поднимая сощуренных
глаз, чуть склонив голову набок...
И неожиданно, обняв за плечи и грудь Маню, она притянула ее к себе, повалила
на кровать и стала долго и сильно целовать ее волосы,
глаза, губы.
Пришел тапер — высокий, белобрысый деликатный молодой человек с бельмом
на правом
глазу.
Порою завязывались драки между пьяной скандальной компанией и швейцарами изо всех заведений, сбегавшимися
на выручку товарищу швейцару, — драка, во время которой разбивались стекла в окнах и фортепианные деки, когда выламывались, как оружие, ножки у плюшевых стульев, кровь заливала паркет в зале и ступеньки лестницы, и люди с проткнутыми боками и проломленными головами валились в грязь у подъезда, к звериному, жадному восторгу Женьки, которая с горящими
глазами, со счастливым смехом лезла в самую гущу свалки, хлопала себя по бедрам, бранилась и науськивала, в то время как ее подруги визжали от страха и прятались под кровати.
Нюра хохочет визгливо
на всю Яму и валится
на подоконник, брыкая ногами в высоких черных чулках. Потом, перестав смеяться, она сразу делает круглые удивленные
глаза и говорит шепотом...
А таких постоянных гостей у Паши пропасть; многие совершенно искренно, хотя и по-скотски, влюблены в нее, и даже не так давно двое почти одновременно звали ее
на содержание: грузин — приказчик из магазина кахетинских вин — и какой-то железнодорожный агент, очень гордый и очень бедный дворянин высокого роста, с махровыми манжетами, с
глазом, замененным черным кружком
на резинке.
— Да, да, мой грузинчик. Ох, какой он приятный. Так бы никогда его от себя не отпустила. Знаешь, он мне в последний раз что сказал? «Если ты будешь еще жить в публичном доме, то я сделаю и тэбэ смэрть и сэбэ сделаю смэрть». И так
глазами на меня сверкнул.
Вера и в самом деле похожа
на жокея, с своим узким лицом,
на котором очень блестящие голубые
глаза, под спущенной
на лоб лихой гривкой, слишком близко посажены к горбатому, нервному, очень красивому носу.
И ты хочешь за свой проклятый рубль, чтобы я перед тобой в лепешку растрепалась и чтобы от твоей мерзкой любви у меня
глаза на лоб полезли?
Пришел постоянный гость, любовник Соньки Руль, который приходил почти ежедневно и целыми часами сидел около своей возлюбленной, глядел
на нее томными восточными
глазами, вздыхал, млел и делал ей сцены за то, что она живет в публичном доме, что грешит против субботы, что ест трефное мясо и что отбилась от семьи и великой еврейской церкви.
Но чаще всего у него не было денег, и он просиживал около своей любовницы целыми вечерами, терпеливо и ревниво дожидаясь ее, когда Соньку случайно брал гость. И когда она возвращалась обратно и садилась с ним рядом, то он незаметно, стараясь не обращать
на себя общего внимания и не поворачивая головы в ее сторону, все время осыпал ее упреками. И в ее прекрасных, влажных, еврейских
глазах всегда во время этих разговоров было мученическое, но кроткое выражение.
Мишка-певец и его друг бухгалтер, оба лысые, с мягкими, пушистыми волосами вокруг обнаженных черепов, оба с мутными, перламутровыми, пьяными
глазами, сидели друг против друга, облокотившись
на мраморный столик, и все покушались запеть в унисон такими дрожащими и скачущими голосами, как будто бы кто-то часто-часто колотил их сзади по шейным позвонкам...
— Однако вы не щадите объекта ваших наблюдений,сказал Ярченко и осторожно показал
глазами на девиц.
На безмолвный —
глазами — вопрос Тамары Женя с от вращением поморщилась, содрогнулась спиною и утверди тельно кивнула головой.
И теперь, изредка оборачиваясь назад, он по ее горящим прекрасным
глазам, по ярко и неровно рдевшему
на щеках нездоровому румянцу, по искусанным запекшимся губам чувствовал, что в девушке тяжело колышется и душит ее большая, давно назревшая злоба.
— Не звони метличка, метлик фартовы, — прервала ее Тамара и с улыбкой показала
глазами на репортера.
Женя, которая все время пристально глядела
на студента, весело и злобно играя блестящими темными
глазами, вдруг захлопала в ладоши.
Маня Беленькая и Тамара с удивлением посмотрели
на Женю, но, заметив лукавые огоньки, прыгавшие в ее
глазах, и ее нервно подрагивавшие ноздри, обе поняли и улыбнулись.
На какую-нибудь четверть секунды,
на мгновение ему показалось, что в этих неживых
глазах запечатлелось выражение острой, бешеной ненависти; и холод ужаса, какое-то смутное предчувствие грозной, неизбежной беды пронеслось в мозгу студента.
Вернулся Платонов с Пашей.
На Пашу жалко и противно было смотреть. Лицо у нее было бледно, с синим отечным отливом, мутные полузакрытые
глаза улыбались слабой, идиотской улыбкой, открытые губы казались похожими
на две растрепанные красные мокрые тряпки, и шла она какой-то робкой, неуверенной походкой, точно делая одной ногой большой шаг, а другой — маленький. Она послушно подошла к дивану и послушно улеглась головой
на подушку, не переставая слабо и безумно улыбаться. Издали было видно, что ей холодно.
Несмотря
на неожиданность такого оборота ссоры, никто не рассмеялся. Только Манька Беленькая удивление ахнула и всплеснула руками. Женя с жадным нетерпением перебегала
глазами от одного к другому.
Но, простившись с товарищами, он, прежде чем выйти из кабинета, быстро и многозначительно указал Жене
глазами на дверь.
Ей-богу, я хотел бы
на несколько дней сделаться лошадью, растением или рыбой или побыть женщиной и испытать роды; я бы хотел пожить внутренней жизнью и посмотреть
на мир
глазами каждого человека, которого встречаю.
— У меня язык не поганый, я причастие принимаю, — дерзко ответила женщина. — А ты, дурак, рога носишь. Ты сам шляешься по проституткам, да еще хочешь, чтобы тебе жена не изменяла. И нашел же, болван, место, где слюну вожжой распустить. Зачем ты детей-то приплел, папа ты злосчастный! Ты
на меня не ворочай
глазами и зубами не скрипи. Не запугаешь! Сам ты б…!
Женя сидела с ногами
на диване, обхватив колени руками. И опять Платонова поразил мрачный огонь ее глубоких
глаз, точно запавших под темными бровями, грозно сдвинутыми сверху вниз, к переносью.
— Ах, да не все ли равно! — вдруг воскликнул он сердито. — Ты вот сегодня говорил об этих женщинах… Я слушал… Правда, нового ты ничего мне не сказал. Но странно — я почему-то, точно в первый раз за всю мою беспутную жизнь, поглядел
на этот вопрос открытыми
глазами… Я спрашиваю тебя, что же такое, наконец, проституция? Что она? Влажной бред больших городов или это вековечное историческое явление? Прекратится ли она когда-нибудь? Или она умрет только со смертью всего человечества? Кто мне ответит
на это?
Платонов промолчал, щуря
на него узенькие
глаза. Но Женя неожиданно сказала язвительным тоном...
— А в самом деле, — сказала Женя, — берите Любку. Это не то, что я. Я как старая драгунская кобыла с норовом. Меня ни сеном, ни плетью не переделаешь. А Любка девочка простая и добрая. И к жизни нашей еще не привыкла. Что ты, дурища, пялишь
на меня
глаза? Отвечай, когда тебя спрашивают. Ну? Хочешь или нет?
Они уехали. Репортер поглядел
на Женю и с удивлением увидал в ее смягчившихся
глазах слезы.
А когда она подымала свои ресницы, чтобы взглянуть
на него, то
глаза ее сияли, как звезды, и становились влажными.
И лицо ее было так прекрасно, как бывают только прекрасны лица у молодых влюбленных еврейских девушек, — все нежно-розовое, с розовыми губами, прелестно-невинно очерченными, и с
глазами такими черными, что
на них нельзя было различить зрачка от райка.
Получив деньги и тщательно пересчитав их, Горизонт еще имел нахальство протянуть и пожать руку подпоручику, который не смел
на него поднять
глаз, и, оставив его
на площадке, как ни в чем не бывало, вернулся в коридор вагона.
Никто не обращал внимания
на ее прелестные
глаза, и брали ее только в,тех случаях, когда под рукой не было никакой другой.
Дирижер оркестра, наклоняясь вперед и манерно раскачиваясь, играл
на скрипке и делал публике непристойно-сладкие
глаза, —
глаза мужчины-проститутки.
В одном из таких кабинетов сидело четверо — две дамы и двое мужчин: известная всей России артистка певица Ровинская, большая красивая женщина с длинными зелеными египетскими
глазами и длинным, красным, чувственным ртом,
на котором углы губ хищно опускались книзу; баронесса Тефтинг, маленькая, изящная, бледная,ее повсюду видели вместе с артисткой; знаменитый адвокат Рязанов и Володя Чаплинский, богатый светский молодой человек, композитор-дилетант, автор нескольких маленьких романсов и многих злободневных острот, ходивших по городу.
Вдруг, мгновенно, ее прелестные
глаза наполнились слезами и засияли таким волшебным зеленым светом, каким сияет летними теплыми сумерками вечерняя звезда. Она обернула лицо к сцене, и некоторое время ее длинные нервные пальцы судорожно сжимали обивку барьера ложи. Но когда она опять обернулась к своим друзьям, то
глаза уже были сухи и
на загадочных, порочных и властных губах блестела непринужденная улыбка.
Она посмотрела
на него своими загадочными
глазами и тихо, как будто даже немножко застенчиво, ответила...
Такова власть гения! Единственная власть, которая берет в свои прекрасные руки не подлый разум, а теплую душу человека! Самолюбивая Женька прятала свое лицо в платье Ровинской, Манька Беленькая скромно сидела
на стуле, закрыв лицо платком, Тамара, опершись локтем о колено и склонив голову
на ладонь, сосредоточенно глядела вниз, а швейцар Симеон, подглядывавший
на всякий случай у дверей, таращил
глаза от изумления.
Она не острила, не смеялась, не читала, как всегда, своего обычного бульварного романа, который теперь бесцельно лежал у нее
на груди или
на животе, но была зла, сосредоточенно-печальна, и в ее
глазах горел желтый огонь, говоривший о ненависти.
Ванда, голубоглазая, светлая блондинка, с большим красным ртом, с типичным лицом литвинки, поглядела умоляюще
на Женьку. Если бы Женька сказала: «Нет», то она осталась бы в комнате, но Женька ничего не сказала и даже умышленно закрыла
глаза. Ванда покорно вышла из комнаты.
Женька выпрямилась
на постели, вперилась в Любку сухими, горящими, но как будто плачущими
глазами и спросила отрывисто...
Он обнял Любку за стан и поглядел
на нее ласковыми, почти влюбленными
глазами, хотя сам подумал сейчас же, что смотрит
на нее, как отец или брат.
Любку страшно морил сон, слипались
глаза, и она с усилием таращила их, чтобы не заснуть, а
на губах лежала та же наивная, детская, усталая улыбка, которую Лихонин заметил еще и там, в кабинете. И из одного угла ее рта слегка тянулась слюна.
Любке почему-то показалось, что Лихонин
на нее рассердился или заранее ревнует ее к воображаемому сопернику. Уж слишком он громко и возбужденно декламировал. Она совсем проснулась, повернула к Лихонину свое лицо, с широко раскрытыми, недоумевающими и в то же время покорными
глазами, и слегка прикоснулась пальцами к его правой руке, лежавшей
на ее талии.
Случилось точно чудо: лежавший человек вдруг вскочил, точно какая-то пружина необыкновенной мощности мгновенно раскрутилась под ним. Он сел
на диване, быстро потер ладонями
глаза, лоб, виски, увидал женщину, сразу сконфузился и пробормотал, торопливо застегивая косоворотку...
Он поспешно натянул
на себя серую студенческую тужурку и взлохматил обеими пятернями свои роскошные черные кудри. Любка, со свойственным всем женщинам кокетством, в каком бы возрасте и положении они ни находились, подошла к осколку зеркала, висевшему
на стене, поправить прическу. Нижерадзе искоса, вопросительно, одним движением
глаз показал
на нее Лихонину.
— Видишь ли, князь, — сказал он, в смущении вертя пуговицу
на тужурке товарища и не глядя ему в
глаза,ты ошибся. Это вовсе не товарищ в юбке, а это… просто я сейчас был с коллегами, был… то есть не был, а только заехал
на минутку с товарищами
на Ямки, к Анне Марковне.
— Н-на?.. — промычал Нижерадзе и опять отвел
глаза в сторону.