Неточные совпадения
— О! Я уже почти уверен, дражайший Иосиф Иванович, — воскликнул радостный
Горизонт и слегка кончиками пальцев потрепал осторожно по коленке Венгженовского.Уж будьте покойны: если
Горизонт за что-нибудь взялся, то вы будете благодарить, как родного отца, ни более ни менее!
Подпоручик принялся перебирать одну
за другой карточки простой фотографии и цветной, на которых во всевозможных видах изображалась в самых скотских образах, в самых неправдоподобных положениях та внешняя сторона любви, которая иногда делает человека неизмеримо ниже и подлее павиана.
Горизонт заглядывал ему через плечо, подталкивал локтем и шептал...
— А знаете что? — вдруг воскликнул весело
Горизонт. — Мне все равно: я человек закабаленный. Я, как говорили в старину, сжег свои корабли… сжег все, чему поклонялся. Я уже давно искал случая, чтобы сбыть кому-нибудь эти карточки.
За ценой я не особенно гонюсь. Я возьму только половину того, что они мне самому стоили. Не желаете ли приобрести, господин офицер?
Но дама повернулась к нему спиной, взяла девочку
за руку и пошла с ней в купе, оставив
Горизонта расшаркиваться и бормотать комплименты и извинения.
Вдали, далеко впереди паровоза, уже начали поблескивать золотыми огнями купола колоколен. Мимо купе прошел кондуктор и сделал
Горизонту какой-то неуловимый знак. Тот сейчас же вышел вслед
за кондуктором на площадку.
Когда поезд остановился.
Горизонт приказал носильщикам отнести вещи в первый класс и велел жене идти
за ним следом. А сам задержался в выходных дверях, чтобы пропустить обе свои партии. Старухе, наблюдавшей
за дюжиной женщин, он коротко бросил на ходу...
Горизонт, тогда еще совсем зеленый юноша, влюбчивый и легкомысленный, потащил швейку
за собою в свои скитания, полные приключений и неожиданностей.
Первое, что сделал
Горизонт, водворившись в большом, просторном номере с альковом, это выставил в коридор
за двери номера шесть пар великолепных ботинок, сказав прибежавшему на звонок коридорному...
Горизонт жил в гостинице «Эрмитаж» не более трех суток, и
за это время он успел повидаться с тремястами людей.
Не так из-за корысти, как из-за профессиональной гордости,
Горизонт старался во что бы то ни стало выторговать как можно больше процентов, купить женщину как можно дешевле.
— Не будем торговаться из-за мелочей. Тем более что ни вы меня, ни я вас не обманываем. Теперь большой спрос на женщин. Что вы сказали бы, господин
Горизонт, если бы я предложила вам красного вина?
— Вот я вам и предлагаю, господин
Горизонт, — не найдется ли у вас невинных девушек? Теперь на них громадный спрос. Я с вами играю в открытую.
За деньгами мы не постоим. Теперь это в моде. Заметьте,
Горизонт, вам возвратят ваших клиенток совершенно в том же виде, в каком они были. Это, вы понимаете, — маленький разврат, в котором я никак не могу разобраться…
В это время солнце только что скрылось
за горизонтом. От гор к востоку потянулись длинные тени. Еще не успевшая замерзнуть вода в реке блестела как зеркало; в ней отражались кусты и прибрежные деревья. Казалось, что там, внизу, под водой, был такой же мир, как и здесь, и такое же светлое небо…
Неточные совпадения
Я возвращался домой пустыми переулками станицы; месяц, полный и красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого
горизонта домов; звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах
за клочок земли или
за какие-нибудь вымышленные права!..
И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся
за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину: большая дорожная карета.] солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и
горизонт без конца…
Лонгрен выходил на мостик, настланный по длинным рядам свай, где, на самом конце этого дощатого мола, подолгу курил раздуваемую ветром трубку, смотря, как обнаженное у берегов дно дымилось седой пеной, еле поспевающей
за валами, грохочущий бег которых к черному, штормовому
горизонту наполнял пространство стадами фантастических гривастых существ, несущихся в разнузданном свирепом отчаянии к далекому утешению.
— Но если вам доказано логически, математически, что ваш вывод ошибочен, что вся мысль ошибочна, что вы не имеете ни малейшего права исключать себя из всеобщей полезной деятельности из-за того только, что Россия — предназначенная второстепенность; если вам указано, что вместо узкого
горизонта вам открывается бесконечность, что вместо узкой идеи патриотизма…
Мы стали сбираться домой, обошли еще раз все комнаты, вышли на идущие кругом дома галереи: что
за виды! какой пламенный закат! какой пожар на
горизонте! в какие краски оделись эти деревья и цветы! как жарко дышат они!