Взад и вперед ходили попарно уже усталою, волочащеюся походкой
голодные женщины, слишком легко, нарядно и вычурно одетые, сохраняя на лицах выражение беспечного веселья или надменной, обиженной неприступности.
Целую ночь снилась Привалову голодная Бухтарма. Он видел грязных,
голодных женщин, видел худых, как скелеты, детей… Они не протягивали к нему своих детских ручек, не просили, не плакали. Только длинная шея Урукая вытянулась еще длиннее, и с его губ сорвались слова упрека:
Неточные совпадения
Теперь вдова, чахоточная, жалкая
женщина…. трое маленьких сирот,
голодные… в доме пусто… и еще одна дочь есть…
— Пропил! всё, всё пропил! — кричала в отчаянии бедная
женщина, — и платье не то!
Голодные,
голодные! (и, ломая руки, она указывала на детей). О, треклятая жизнь! А вам, вам не стыдно, — вдруг набросилась она на Раскольникова, — из кабака! Ты с ним пил? Ты тоже с ним пил! Вон!
— Ведь я не картину покупаю, а простираюсь пред
женщиной, с которой не только мое бренное тело, но и
голодная душа моя жаждет слиться.
Она будила его чувственность, как опытная
женщина, жаднее, чем деловитая и механически ловкая Маргарита, яростнее, чем
голодная, бессильная Нехаева. Иногда он чувствовал, что сейчас потеряет сознание и, может быть, у него остановится сердце. Был момент, когда ему казалось, что она плачет, ее неестественно горячее тело несколько минут вздрагивало как бы от сдержанных и беззвучных рыданий. Но он не был уверен, что это так и есть, хотя после этого она перестала настойчиво шептать в уши его:
Он вспомнил всё, что он видел нынче: и
женщину с детьми без мужа, посаженного в острог за порубку в его, Нехлюдовском, лесу, и ужасную Матрену, считавшую или, по крайней мере, говорившую, что
женщины их состояния должны отдаваться в любовницы господам; вспомнил отношение ее к детям, приемы отвоза их в воспитательный дом, и этот несчастный, старческий, улыбающийся, умирающий от недокорма ребенок в скуфеечке; вспомнил эту беременную, слабую
женщину, которую должны были заставить работать на него за то, что она, измученная трудами, не усмотрела за своей
голодной коровой.