Неточные совпадения
И потому в два часа ночи, едва только закрылся уютный студенческий ресторан «Воробьи» и
все восьмеро, возбужденные алкоголем и обильной пищей, вышли из прокуренного, чадного подземелья наверх, на улицу, в сладостную, тревожную темноту ночи, с ее манящими огнями на небе и на земле, с ее теплым, хмельным воздухом, от которого жадно расширяются ноздри, с ее ароматами, скользившими из невидимых садов и цветников, то у каждого из них пылала голова и
сердце тихо и томно таяло от неясных желаний.
Конечно, возмутительно, и больно, и противно, но
все это — умом, а не
сердцем.
Этот нежный и страстный романс, исполненный великой артисткой, вдруг напомнил
всем этим женщинам о первой любви, о первом падении, о позднем прощании на весенней заре, на утреннем холодке, когда трава седа от росы, а красное небо красит в розовый цвет верхушки берез, о последних объятиях, так тесно сплетенных, и о том, как не ошибающееся чуткое
сердце скорбно шепчет: «Нет, это не повторится, не повторится!» И губы тогда были холодны и сухи, а на волосах лежал утренний влажный туман.
Я положу
все свои силы и
всю свою душу, чтобы образовать твой ум, расширить твой кругозор, заставить твое бедное, исстрадавшееся
сердце забыть
все раны и обиды, которые нанесла ему жизнь!
Она посмотрела на него ласково. И правда, она сегодня утром в первый раз за
всю свою небольшую, но исковерканную жизнь отдала мужчине свое тело — хотя и не с наслаждением, а больше из признательности и жалости, но добровольно, не за деньги, не по принуждению, не под угрозой расчета или скандала. И ее женское
сердце, всегда неувядаемое, всегда тянущееся к любви, как подсолнечник к свету, было сейчас чисто и разнежено.
— Ничего, ничего, дорогая Любочка, — быстро прошептал Лихонин, задерживаясь в дверях кабинета, — ничего, сестра моя, это
всё люди свои, хорошие, добрые товарищи. Они помогут тебе, помогут нам обоим. Ты не гляди, что они иногда шутят и врут глупости. А
сердца у них золотые.
— Я знаю вас
всех, господа, за хороших, близких друзей, — он быстро и искоса поглядел на Симановского,и людей отзывчивых. Я сердечно прошу вас прийти мне на помощь. Дело мною сделано впопыхах, — в этом я должен признаться, — но сделано по искреннему, чистому влечению
сердца.
И сделаем
все, чтобы хоть немного образовать ее ум, а что
сердце и душа у нее прекрасные — в этом я уверен.
Начался городской выгон, на котором паслись коровы, дощатый тротуар вдоль забора, шаткие мостики через ручейки и канавы. Потом он свернул на Ямскую. В доме Анны Марковны
все окна были закрыты ставнями с вырезными посредине отверстиями в форме
сердец. Также быЛи закрыты и
все остальные дома безлюдной улицы, опустевшей точно после моровой язвы. Со стесненным
сердцем Лихонин потянул рукоятку звонка.
Любка же воспринимала не только ушами, но как будто глазами и
всем наивно открытым
сердцем радостные, печальные, трогательные и легкомысленные детали этого причудливого бессмертного романа.
Если каждый из нас попробует положить, выражаясь пышно, руку на
сердце и смело дать себе отчет в прошлом, то всякий поймает себя на том, что однажды, в детстве, сказав какую-нибудь хвастливую или трогательную выдумку, которая имела успех, и повторив ее поэтому еще два, и пять, и десять раз, он потом не может от нее избавиться во
всю свою жизнь и повторяет совсем уже твердо никогда не существовавшую историю, твердо до того, что в конце концов верит в нее.
— Господа! — вдруг патетически воскликнул Ванька-Встанька, прервав пение и ударив себя в грудь. — Вот вижу я вас и знаю, что вы — будущие генералы Скобелев и Гурко, но и я ведь тоже в некотором отношении военная косточка. В мое время, когда я учился на помощника лесничего,
все наше лесное ведомство было военное, и потому, стучась в усыпанные брильянтами золотые двери ваших
сердец, прошу: пожертвуйте на сооружение прапорщику таксации малой толики spiritus vini, его же и монаси приемлют.
Женька с утра была кротка и задумчива. Подарила Маньке Беленькой золотой браслет, медальон на тоненькой цепочке со своей фотографией и серебряный нашейный крестик. Тамару упросила взять на память два кольца: одно — серебряное раздвижное о трех обручах, в средине
сердце, а под ним две руки, которые сжимали одна другую, когда
все три части кольца соединялись, а другое — из золотой тонкой проволоки с альмандином.
— Нет, ангел мой! Тридцать два ровно стукнуло неделю тому назад. Я, пожалуй что, старше
всех вас здесь у Анны Марковны. Но только ничему я не удивлялась, ничего не принимала близко к
сердцу. Как видишь, не пью никогда… Занимаюсь очень бережно уходом за своим телом, а главное — самое главное — не позволяю себе никогда увлекаться мужчинами… — Ну, а Сенька твой?..
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек
все несет наружу: что на
сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать,
все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в
сердце.
— Пришел я из Песочного… // Молюсь за Дему бедного, // За
все страдное русское // Крестьянство я молюсь! // Еще молюсь (не образу // Теперь Савелий кланялся), // Чтоб
сердце гневной матери // Смягчил Господь… Прости! —
Вдруг песня хором грянула // Удалая, согласная: // Десятка три молодчиков, // Хмельненьки, а не валятся, // Идут рядком, поют, // Поют про Волгу-матушку, // Про удаль молодецкую, // Про девичью красу. // Притихла
вся дороженька, // Одна та песня складная // Широко, вольно катится, // Как рожь под ветром стелется, // По
сердцу по крестьянскому // Идет огнем-тоской!..
Запомнил Гриша песенку // И голосом молитвенным // Тихонько в семинарии, // Где было темно, холодно, // Угрюмо, строго, голодно, // Певал — тужил о матушке // И обо
всей вахлачине, // Кормилице своей. // И скоро в
сердце мальчика // С любовью к бедной матери // Любовь ко
всей вахлачине // Слилась, — и лет пятнадцати // Григорий твердо знал уже, // Кому отдаст
всю жизнь свою // И за кого умрет.