Являлась вдруг полиция вместе с переодетыми сыщиками и арестовывала
каких-нибудь приличных на вид, безукоризненных джентльменов и уводила их, толкая в шею.
— Вы знаете, мне все равно, что трефное, что кошерное. Я не признаю никакой разницы. Но что я могу поделать с моим желудком! На этих станциях черт знает какой гадостью иногда накормят. Заплатишь
каких-нибудь три-четыре рубля, а потом на докторов пролечишь сто рублей. Вот, может быть, ты, Сарочка, — обращался он к жене, — может быть, сойдешь на станцию скушать что-нибудь? Или я тебе пришлю сюда?
Я вам буду вместо родная мать, но только помните, что я не потерплю ни лености, ни пьянства, ни
каких-нибудь фантазий или какой-нибудь беспорядок.