Юнкер стоит, облокотившись на раму, и смотрит сквозь окно на училищный плац. Подходит Берди-Паша и упирается взглядом ему в спину. Оба молчат
очень долго, минут десять, пятнадцать… Вдруг Паша нарушает тишину...
Неточные совпадения
Быстрым зорким взором обегает Александров все места и предметы, так близко прилепившиеся к нему за восемь лет. Все, что он видит, кажется ему почему-то в
очень уменьшенном и
очень четком виде, как будто бы он смотрит через обратную сторону бинокля. Задумчивая и сладковатая грусть в его сердце. Вот было все это. Было долго-долго, а теперь отошло навсегда, отпало. Отпало, но не отболело, не отмерло. Значительная часть души остается здесь, так же как она остается навсегда в памяти.
Как много прошло времени в этих стенах и на этих зеленых площадках: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Как
долго считать, а ведь это — годы. Что же жизнь?
Очень ли она длинна, или
очень коротка?
Еще
долго не выходил он из своей засады. Остаток бала тянулся, казалось, бесконечно. Ночь холодела и сырела. Духовая музыка надоела; турецкий барабан стучал по голове с раздражающей ритмичностью. Круглые стеклянные фонари светили тусклее. Висячие гирлянды из дубовых и липовых веток опустили беспомощно свои листья, и от них шел нежный, горьковатый аромат увядания. Александрову
очень хотелось пить, и у него пересохло в горле.
Александров перестал сочинять (что, впрочем,
очень благотворно отозвалось на его последних в корпусе выпускных экзаменах), но мысли его и фантазии еще
долго не могли оторваться от воображаемого писательского волшебного мира, где все было блеск, торжество и победная радость. Не то чтобы его привлекали громадные гонорары и бешеное упоение всемирной славой, это было чем-то несущественным, призрачным и менее всего волновало. Но манило одно слово — «писатель», или еще выразительнее — «господин писатель».
Ночь он провел тяжело и нудно. Сначала
долго не мог заснуть, потом ежеминутно просыпался. На тусклом зимнем рассвете встал
очень рано с тяжестью во всем теле и с неприятным вкусом во рту.
Однажды, наскучив бостоном и бросив карты под стол, мы засиделись у майора С***
очень долго; разговор, против обыкновения, был занимателен. Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между нами, христианами, многих поклонников; каждый рассказывал разные необыкновенные случаи pro [за (лат.).] или contra. [против (лат.).]
После этого я
очень долго, стоя перед зеркалом, причесывал свою обильно напомаженную голову; но, сколько ни старался, я никак не мог пригладить вихры на макушке: как только я, желая испытать их послушание, переставал прижимать их щеткой, они поднимались и торчали в разные стороны, придавая моему лицу самое смешное выражение.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я тоже сам
очень рад. Без вас я, признаюсь,
долго бы просидел здесь: совсем не знал, чем заплатить.
А вор-новотор этим временем дошел до самого князя, снял перед ним шапочку соболиную и стал ему тайные слова на ухо говорить.
Долго они шептались, а про что — не слыхать. Только и почуяли головотяпы, как вор-новотор говорил: «Драть их, ваша княжеская светлость, завсегда
очень свободно».
— Она
очень просила меня поехать к ней, — продолжала Анна, — и я рада повидать старушку и завтра поеду к ней. Однако, слава Богу, Стива
долго остается у Долли в кабинете, — прибавила Анна, переменяя разговор и вставая, как показалось Кити, чем-то недовольная.
Они спорили об отчислении каких-то сумм и о проведении каких-то труб, и Сергей Иванович уязвил двух членов и что-то победоносно
долго говорил; и другой член, написав что-то на бумажке, заробел сначала, но потом ответил ему
очень ядовито и мило.
Ей попробовали рассказывать, что говорил доктор, но оказалось, что, хотя доктор и говорил
очень складно и
долго, никак нельзя было передать того, что он сказал. Интересно было только то, что решено ехать за границу.