«Ну, говори еще», — просила Ассоль, когда Лонгрен, задумавшись, умолкал, и засыпала на его груди с головой, полной
чудесных снов.
Несмотря на такие высокочеловеческие меры, москвичи смотрели на него недружелюбно и на первых же порах подожгли Головинский дворец, в котором он остановился. Впрочем, это было, кажется, делом руки польских изобретателей «
чудесного сна», которым не нравились меры, приводящие к спокойствию в столице. Они жаждали смут и равнодушно смотрели на казни, оставаясь безнаказанными.
«Как хорошо и спокойно: все спят», — подумал он, успокаиваясь; и тут внезапно — так всегда было в этом
чудесном сне, — внезапно вспомнил, что, кроме этих хороших комнат, у него есть другие, прекраснейшие, в которых он почему-то давно не был, даже совсем забыл о них.
Неточные совпадения
У всякого человека, кто бы он ни был, наверно, сохраняется какое-нибудь воспоминание о чем-нибудь таком, с ним случившемся, на что он смотрит или наклонен смотреть, как на нечто фантастическое, необычайное, выходящее из ряда, почти
чудесное, будет ли то —
сон, встреча, гадание, предчувствие или что-нибудь в этом роде.
И стал над рыцарем старик, // И вспрыснул мертвою водою, // И раны засияли вмиг, // И труп
чудесной красотою // Процвел; тогда водой живою // Героя старец окропил, // И бодрый, полный новых сил, // Трепеща жизнью молодою, // Встает Руслан, на ясный день // Очами жадными взирает, // Как безобразный
сон, как тень, // Пред ним минувшее мелькает.
Разогревшийся от быстрой ходьбы Саша расстегнул куртку и сорочку и голой грудью ловил нежную и мягкую свежесть
чудесной ночи, и ему чудилось, будто свершается один из далеких, забытых, прекрасных
снов — так властны были грезы и очарование невидимых полей.
К гимназисткам, подругам Линочки, и ко всем женщинам Саша относился с невыносимой почтительностью, замораживавшей самых смелых и болтливых: язык не поворачивался, когда он низко кланялся или торжественно предлагал руку и смотрел так, будто сейчас он начнет служить обедню или заговорит стихами; и хотя почти каждый вечер он провожал домой то одну, то другую, но так и не нашел до сих пор, о чем можно с ними говорить так, чтобы не оскорбить, как-нибудь не нарушить неловким словом того
чудесного, зачарованного
сна, в котором живут они.
И весь день в тоске, не доверяя предчувствиям матери, провела Линочка, а следующий номер газеты принес
чудесное подтверждение: убит действительно не Сашка Жегулев, а кто-то другой. И снова без отмет и счета потянулись похожие дни и все те же страшные ночи, вспоминать которые отказывались и слух, и память, и утром, при дневном свете, признавали за
сон.