Неточные совпадения
Опять задребезжал робкий, молящий голос. Такой жалкий, что
в нем, казалось, не было ничего человеческого. «Господи, что же это? — подумал Ромашов, который точно приклеился около трюмо, глядя прямо
в свое побледневшее лицо и не
видя его, чувствуя, как у
него покатилось и болезненно затрепыхалось сердце. — Господи, какой
ужас!..»
Ромашов знал, что и сам
он бледнеет с каждым мгновением.
В голове у
него сделалось знакомое чувство невесомости, пустоты и свободы. Странная смесь
ужаса и веселья подняла вдруг
его душу кверху, точно легкую пьяную пену.
Он увидел, что Бек-Агамалов, не сводя глаз с женщины, медленно поднимает над головой шашку. И вдруг пламенный поток безумного восторга,
ужаса, физического холода, смеха и отваги нахлынул на Ромашова. Бросаясь вперед,
он еще успел расслышать, как Бек-Агамалов прохрипел яростно...
Неточные совпадения
И
в это же время, как бы одолев препятствия, ветер посыпал снег с крыш вагонов, затрепал каким-то железным оторванным листом, и впереди плачевно и мрачно заревел густой свисток паровоза. Весь
ужас метели показался ей еще более прекрасен теперь.
Он сказал то самое, чего желала ее душа, но чего она боялась рассудком. Она ничего не отвечала, и на лице ее
он видел борьбу.
Но, глядя на нее,
он опять
видел, что помочь нельзя, и приходил
в ужас и говорил: «Господи, прости и помоги».
Но
в это самое время вышла княгиня. На лице ее изобразился
ужас, когда она
увидела их одних и
их расстроенные лица. Левин поклонился ей и ничего не сказал. Кити молчала, не поднимая глаз. «Слава Богу, отказала», — подумала мать, и лицо ее просияло обычной улыбкой, с которою она встречала по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о
его жизни
в деревне.
Он сел опять, ожидая приезда гостей, чтоб уехать незаметно.
И если бы
в ту минуту
он в состоянии был правильнее
видеть и рассуждать; если бы только мог сообразить все трудности своего положения, все отчаяние, все безобразие и всю нелепость
его, понять при этом, сколько затруднений, а может быть, и злодейств, еще остается
ему преодолеть и совершить, чтобы вырваться отсюда и добраться домой, то очень может быть, что
он бросил бы все и тотчас пошел бы сам на себя объявить, и не от страху даже за себя, а от одного только
ужаса и отвращения к тому, что
он сделал.
Артиста этого
он видел на сцене театра
в царских одеждах трагического царя Бориса,
видел его безумным и страшным Олоферном, ужаснейшим царем Иваном Грозным при въезде
его во Псков, — маленькой, кошмарной фигуркой с плетью
в руках, сидевшей криво на коне, над людями, которые кланялись
в ноги коню
его;
видел гибким Мефистофелем, пламенным сарказмом над людями, над жизнью; великолепно, поражающе изображал этот человек
ужас безграничия власти.