Неточные совпадения
Как и всегда, с самого детства, ему чудилась за яркой вечерней зарей какая-то
таинственная, светозарная
жизнь.
Изредка, время от времени, в полку наступали дни какого-то общего, повального, безобразного кутежа. Может быть, это случалось в те странные моменты, когда люди, случайно между собой связанные, но все вместе осужденные на скучную бездеятельность и бессмысленную жестокость, вдруг прозревали в глазах друг у друга, там, далеко, в запутанном и угнетенном сознании, какую-то
таинственную искру ужаса, тоски и безумия. И тогда спокойная, сытая, как у племенных быков,
жизнь точно выбрасывалась из своего русла.
Но, и засыпая, я чувствовал, что где-то тут близко, за запертыми ставнями, в темном саду, в затканных темнотою углах комнат есть что-то особенное, печальное, жуткое, непонятное, насторожившееся, страшное и — живое
таинственной жизнью «того света»…
— Что ж мне было вам говорить!.. — возразила Миропа Дмитриевна. — Я думала, что вы сами догадываетесь об этом!.. А то к чему же такая
таинственная жизнь!.. Всех избегать, ни с кем не знакомиться…
Но прошло еще время, и вдруг оказалось, что уже давно и крепко и до нестерпимости властно его душою владеет покойный отец, и чем дальше, тем крепче; и то, что казалось смертью, явилось душе и памяти как чудесное воскресение, начало новой
таинственной жизни.
Неточные совпадения
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего общего с тою, которую с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно было встретить знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских текстов; это была религия возвышенная,
таинственная, связанная с рядом прекрасных мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.
Никогда еще невозможность в глазах света его положения и ненависть к нему его жены и вообще могущество той грубой
таинственной силы, которая, в разрез с его душевным настроением, руководила его
жизнью и требовала исполнения своей воли и изменения его отношений к жене, не представлялись ему с такою очевидностью, как нынче.
Блеснет заутра луч денницы // И заиграет яркий день; // А я, быть может, я гробницы // Сойду в
таинственную сень, // И память юного поэта // Поглотит медленная Лета, // Забудет мир меня; но ты // Придешь ли, дева красоты, // Слезу пролить над ранней урной // И думать: он меня любил, // Он мне единой посвятил // Рассвет печальный
жизни бурной!.. // Сердечный друг, желанный друг, // Приди, приди: я твой супруг!..»
Томилин «беспощадно, едко высмеивал тонко организованную личность, кристалл, якобы способный отразить спектры всех огней
жизни и совершенно лишенный силы огня веры в простейшую и единую мудрость мира, заключенную в
таинственном слове — бог».
В ней говорится, что человечество — глупо,
жизнь — скучна, что интересна она может быть только с богом, с чертом, при наличии необыкновенного, неведомого,
таинственного.