Неточные совпадения
Когда же учение окончилось, они пошли
с Веткиным в собрание и вдвоем
с ним выпили очень много водки. Ромашов, почти потеряв сознание, целовался
с Веткиным, плакал у него на плече громкими истеричными слезами, жалуясь на пустоту и
тоску жизни, и на то, что его никто не
понимает, и на то, что его не любит «одна женщина», а кто она — этого никто никогда не узнает; Веткин же хлопал рюмку за рюмкой и только время от времени говорил
с презрительной жалостью...
С удивлением,
с тоской и ужасом начинал Ромашов
понимать, что судьба ежедневно и тесно сталкивает его
с сотнями этих серых Хлебниковых, из которых каждый болеет своим горем и радуется своим радостям, но что все они обезличены и придавлены собственным невежеством, общим рабством, начальническим равнодушием, произволом и насилием.
Неточные совпадения
Письмо Татьяны предо мною; // Его я свято берегу, // Читаю
с тайною
тоскою // И начитаться не могу. // Кто ей внушал и эту нежность, // И слов любезную небрежность? // Кто ей внушал умильный вздор, // Безумный сердца разговор, // И увлекательный и вредный? // Я не могу
понять. Но вот // Неполный, слабый перевод, //
С живой картины список бледный, // Или разыгранный Фрейшиц // Перстами робких учениц:
Его нежданным появленьем, // Мгновенной нежностью очей // И странным
с Ольгой поведеньем // До глубины души своей // Она проникнута; не может // Никак
понять его; тревожит // Ее ревнивая
тоска, // Как будто хладная рука // Ей сердце жмет, как будто бездна // Под ней чернеет и шумит… // «Погибну, — Таня говорит, — // Но гибель от него любезна. // Я не ропщу: зачем роптать? // Не может он мне счастья дать».
— Дурачок ты, а не скептик! Она — от
тоски по тебе, а ты… какой жестокосердный Ловелас! И — чего ты зазнаешься, не
понимаю? А знаешь, Лида отправилась — тоже
с компанией — в Заволжье, на Керженец. Писала, что познакомилась
с каким-то Берендеевым, он исследует сектантство. Она тоже — от скуки все это. Антисоциальная натура, вот что… Анфимьевна, мать родная, дайте чего-нибудь холодного!
Вера думала, что отделалась от книжки, но неумолимая бабушка без нее не велела читать дальше и сказала, что на другой день вечером чтение должно быть возобновлено. Вера
с тоской взглянула на Райского. Он
понял ее взгляд и предложил лучше погулять.
Тоска сжимает сердце, когда проезжаешь эти немые пустыни. Спросил бы стоящие по сторонам горы, когда они и все окружающее их увидело свет; спросил бы что-нибудь, кого-нибудь, поговорил хоть бы
с нашим проводником, якутом; сделаешь заученный по-якутски вопрос: «Кась бироста ям?» («Сколько верст до станции?»). Он и скажет, да не
поймешь, или «гра-гра» ответит («далеко»), или «чугес» («скоро, тотчас»), и опять едешь целые часы молча.