Неточные совпадения
Полковой адъютант поднес поочередно ему и двум его землякам и единоверцам по куску хлеба с солью на острие шашки, и те,
не касаясь хлеба
руками, взяли его ртом и тут же съели.
Его
рука часто, как будто неожиданно для него самого,
касалась руки Шурочки, но ни он, ни она больше
не глядели друг на друга.
Тесно обнявшись, они шептались, как заговорщики,
касаясь лицами и
руками друг друга, слыша дыхание друг друга. Но Ромашов почувствовал, как между ними незримо проползало что-то тайное, гадкое, склизкое, от чего пахнуло холодом на его душу. Он опять хотел высвободиться из ее
рук, он она его
не пускала. Стараясь скрыть непонятное, глухое раздражение, он сказал сухо...
Боярин тек как тяжелая грозовая туча, подхваченная неукротимой бурей. Подойдя к дверям опочивальни своей пленницы, он
не коснулся рукою замочной меди и не крикнул, чтобы дверь была отперта ему изнутри, но прямо сшиб ее с петель одним ударом сапога и предстал изумленным взорам боярышни и ее свиты.
— Мы знаем, государь, что происходит в городе; но мы старые раненые воины и покуда живы, вас
не коснется рука изменников! — припоминает Василий Васильевич слова этих доблестных сынов отечества.
Неточные совпадения
Сомненья нет: увы! Евгений // В Татьяну, как дитя, влюблен; // В тоске любовных помышлений // И день и ночь проводит он. // Ума
не внемля строгим пеням, // К ее крыльцу, стеклянным сеням // Он подъезжает каждый день; // За ней он гонится, как тень; // Он счастлив, если ей накинет // Боа пушистый на плечо, // Или
коснется горячо // Ее
руки, или раздвинет // Пред нею пестрый полк ливрей, // Или платок подымет ей.
Она
не сразу ответила. Когда смысл вопроса
коснулся наконец ее духовного слуха, Ассоль встрепенулась, как ветка, тронутая
рукой, и засмеялась долгим, ровным смехом тихого торжества. Ей надо было сказать что-нибудь, но, как всегда,
не требовалось придумывать — что именно; она сказала:
В нетерпении он взмахнул было опять топором, чтобы рубнуть по снурку тут же, по телу, сверху, но
не посмел, и с трудом, испачкав
руки и топор, после двухминутной возни, разрезал снурок,
не касаясь топором тела, и снял; он
не ошибся — кошелек.
Мебель соответствовала помещению: было три старых стула,
не совсем исправных, крашеный стол в углу, на котором лежало несколько тетрадей и книг; уже по тому одному, как они были запылены, видно было, что до них давно уже
не касалась ничья
рука; и, наконец, неуклюжая большая софа, занимавшая чуть
не всю стену и половину ширины всей комнаты, когда-то обитая ситцем, но теперь в лохмотьях, и служившая постелью Раскольникову.
— Ах, как я люблю это пустое существо! — простонал Павел Петрович, тоскливо закидывая
руки за голову. — Я
не потерплю, чтобы какой-нибудь наглец посмел
коснуться… — лепетал он несколько мгновений спустя.