Неточные совпадения
— Эх, ба-тень-ка! — с презрением, сухо и недружелюбно сказал Слива несколько минут спустя, когда офицеры расходились по домам. — Дернуло вас разговаривать. Стояли бы и молчали, если уж Бог убил. Теперь вот мне из-за вас
в приказе выговор. И на кой мне черт вас
в роту прислали? Нужны вы мне, как собаке пятая
нога. Вам бы сиську сосать, а
не…
Ромашов, который теперь уже
не шел, а бежал, оживленно размахивая руками, вдруг остановился и с трудом пришел
в себя. По его спине, по рукам и
ногам, под одеждой, по голому телу, казалось, бегали чьи-то холодные пальцы, волосы на голове шевелились, глаза резало от восторженных слез. Он и сам
не заметил, как дошел до своего дома, и теперь, очнувшись от пылких грез, с удивлением глядел на хорошо знакомые ему ворота, на жидкий фруктовый сад за ними и на белый крошечный флигелек
в глубине сада.
Из окна направо была видна через ворота часть грязной, черной улицы, с чьим-то забором по ту сторону. Вдоль этого забора, бережно ступая
ногами в сухие места, медленно проходили люди. «У них целый день еще впереди, — думал Ромашов, завистливо следя за ними глазами, — оттого они и
не торопятся. Целый свободный день!»
Рослый, патлатый Арчаковский кружил вокруг себя маленькую, розовенькую младшую Лыкачеву, слегка согнувшись над нею и глядя ей
в пробор;
не выделывая па, он лишь лениво и небрежно переступал
ногами, как танцуют обыкновенно с детьми.
— Кавалье, ан аван! Рон де кавалье [Кавалеры, вперед! Кавалеры,
в круг! (франц.)]. А гош! Налево, налево! Да налево же, господа! Эх, ничего
не понимают! Плю де ля ви, месьё! [Больше жизни, господа (франц.)] — кричал Бобетинский, увлекая танцоров
в быстрый круговорот и отчаянно топая
ногами.
Этот вялый, опустившийся на вид человек был страшно суров с солдатами и
не только позволял драться унтер-офицерам, но и сам бил жестоко, до крови, до того, что провинившийся падал с
ног под его ударами. Зато к солдатским нуждам он был внимателен до тонкости: денег, приходивших из деревни,
не задерживал и каждый день следил лично за ротным котлом, хотя суммами от вольных работ распоряжался по своему усмотрению. Только
в одной пятой роте люди выглядели сытнее и веселее, чем у него.
Против обыкновения, Слива почти
не обратил на него внимания и
не выкинул ни одной из своих штучек. Только когда Ромашов остановился
в шаге от него, с почтительно приложенной рукой к козырьку и сдвинутыми вместе
ногами, он сказал, подавая ему для пожатия свои вялые пальцы, похожие на пять холодных сосисок...
Он повел его за собою через всю квартиру, состоявшую из пяти-шести комнат.
Не было
в них ни мебели, ни занавесок. Воздух был пропитан острым запахом, свойственным жилью мелких хищников. Полы были загажены до того, что по ним скользили
ноги.
Мы кружились быстро-быстро, но
не касались
ногами пола, а точно плавали
в воздухе и кружились, кружились.
— Конечно, летаю, — ответил он. — Но только с каждым годом все ниже и ниже. Прежде,
в детстве, я летал под потолком. Ужасно смешно было глядеть на людей сверху: как будто они ходят вверх
ногами. Они меня старались достать половой щеткой, но
не могли. А я все летаю и все смеюсь. Теперь уже этого нет, теперь я только прыгаю, — сказал Ромашов со вздохом. — Оттолкнусь
ногами и лечу над землей. Так, шагов двадцать — и низко,
не выше аршина.
Было шесть часов вечера. Ромашов сидел с
ногами на подоконнике и тихо насвистывал вальс из «Фауста».
В саду кричали воробьи и стрекотали сороки. Вечер еще
не наступил, но между деревьями уже бродили легкие задумчивые тени.
Умом он знал, что ему нужно идти домой, но по какому-то непонятному влечению он вернулся
в столовую. Там уже многие дремали, сидя на стульях и подоконниках. Было невыносимо жарко, и, несмотря на открытые окна, лампы и свечи горели
не мигая. Утомленная, сбившаяся с
ног прислуга и солдаты-буфетчики дремали стоя и ежеминутно зевали,
не разжимая челюсти, одними ноздрями. Но повальное, тяжелое, общее пьянство
не прекращалось.
— Вам нездоровится? — спросил робко Ромашов, садясь
в его
ногах на кровать. — Так я
не буду вам мешать. Я уйду.
— Да, — промолвил он с улыбкой
в голосе, — какой-нибудь профессор догматического богословия или классической филологии расставит врозь
ноги, разведет руками и скажет, склонив набок голову: «Но ведь это проявление крайнего индивидуализма!» Дело
не в страшных словах, мой дорогой мальчик, дело
в том, что нет на свете ничего практичнее, чем те фантазии, о которых теперь мечтают лишь немногие.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там
в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под
ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете,
в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого
не впускать
в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и
не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает
ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Купцы (кланяются
в ноги).
Не погуби, Антон Антонович!
Городничий.
Не гневись! Вот ты теперь валяешься у
ног моих. Отчего? — оттого, что мое взяло; а будь хоть немножко на твоей стороне, так ты бы меня, каналья! втоптал
в самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.
— А потому терпели мы, // Что мы — богатыри. //
В том богатырство русское. // Ты думаешь, Матренушка, // Мужик —
не богатырь? // И жизнь его
не ратная, // И смерть ему
не писана //
В бою — а богатырь! // Цепями руки кручены, // Железом
ноги кованы, // Спина… леса дремучие // Прошли по ней — сломалися. // А грудь? Илья-пророк // По ней гремит — катается // На колеснице огненной… // Все терпит богатырь!