Неточные совпадения
Ночь была полна глубокой тишиной, и темнота ее
казалась бархатной и теплой. Но тайная творческая жизнь чуялась в бессонном воздухе, в спокойствии
невидимых деревьев, в запахе земли. Ромашов шел, не видя дороги, и ему все представлялось, что вот-вот кто-то могучий, властный и ласковый дохнет ему в лицо жарким дыханием. И бы-ла у него в душе ревнивая грусть по его прежним, детским, таким ярким и невозвратимым вёснам, тихая беззлобная зависть к своему чистому, нежному прошлому…
Они то ныряли за деревья и
невидимые дома, то опять выскакивали наружу, и
казалось, что там, по долине, бродит большая разбившаяся толпа, какая-то фантастическая процессия с фонарями в руках.
Неточные совпадения
Вдруг
показалось ему, что слева подошел, став рядом, неизвестный
невидимый; стоило повернуть голову, как причудливое ощущение исчезло бы без следа.
Казалось, что именно это стоголосое, приглушенное рыдание на о, смешанное с терпким запахом дегтя, пота и преющей на солнце соломы крыш, нагревая воздух, превращает его в
невидимый глазу пар, в туман, которым трудно дышать.
А Прейс — за столом, положив на него руки, вытянув их так, как будто он — кучер и управляет
невидимой лошадью. От зеленого абажура лампы лицо его
казалось тоже зеленоватым.
— Любовь тоже требует героизма. А я — не могу быть героиней. Варвара — может. Для нее любовь — тоже театр. Кто-то, какой-то
невидимый зритель спокойно любуется тем, как мучительно любят люди, как они хотят любить. Маракуев говорит, что зритель — это природа. Я — не понимаю… Маракуев тоже,
кажется, ничего не понимает, кроме того, что любить — надо.
И все-таки он был поражен, даже растерялся, когда, шагая в поредевшем хвосте толпы, вышел на Дворцовую площадь и увидал, что люди впереди его становятся карликами. Не сразу можно было понять, что они падают на колени, падали они так быстро, как будто
невидимая сила подламывала им ноги. Чем дальше по направлению к шоколадной массе дворца, тем более мелкими
казались обнаженные головы людей; площадь была вымощена ими, и в хмурое, зимнее небо возносился тысячеголосый рев: