Неточные совпадения
С такими мыслями он часто бродил теперь по
городу в теплые ночи конца мая. Незаметно для самого себя он избирал все одну и ту же дорогу — от
еврейского кладбища до плотины и затем к железнодорожной насыпи. Иногда случалось, что, увлеченный этой новой для него страстной головной работой, он не замечал пройденного пути, и вдруг, приходя в себя и точно просыпаясь, он с удивлением видел, что находится на другом конце
города.
Выйдя из дому, они взяли извозчика и поехали на конец
города, к реке. Там, на одной стороне плотины, стояла
еврейская турбинная мукомольня — огромное красное здание, а на другой — были расположены купальни, и там же отдавались напрокат лодки. Ромашов сел на весла, а Назанский полулег на корме, прикрывшись шинелью.
Какими душу разрывающими ужасами все это сопровождалось, об этом не дай бог и вспомнить! По всем
еврейским городам и местечкам буквально возобновлялся «плач в Раме»: Рахиль громко рыдала о детях своих и не хотела утешиться.
Неточные совпадения
Навстречу попадались чумацкие возы с скрипучими осями, двигались высокие
еврейские балагулы, какие-то странники оглядывались на нас с любопытством и удивлением; проехал обоз крымских татар, ежегодно привозивших в наш
город виноград и арбузы.
Пьяное, кровавое, безобразное побоище продолжалось часа три, до тех пор, пока наряженным воинским частям вместе с пожарной командой не удалось, наконец, оттеснить и рассеять озверевшую толпу. Два полтинничных заведения были подожжены, но пожар скоро затушили. Однако на другой же день волнение вновь вспыхнуло, на этот раз уже во всем
городе и окрестностях. Совсем неожиданно оно приняло характер
еврейского погрома, который длился дня три, со всеми его ужасами и бедствиями.
Вскоре после описанных событий члены «дурного общества» рассеялись в разные стороны. Остались только «профессор», по-прежнему, до самой смерти, слонявшийся по улицам
города, да Туркевич, которому отец давал по временам кое-какую письменную работу. Я с своей стороны пролил немало крови в битвах с
еврейскими мальчишками, терзавшими «профессора» напоминанием о режущих и колющих орудиях.
— Неправда, неправда, — возразил Валек, — ты не понимаешь. Тыбурций лучше знает. Он говорит, что судья — самый лучший человек в
городе и что
городу давно бы уже надо провалиться, если бы не твой отец, да еще поп, которого недавно посадили в монастырь, да
еврейский раввин. Вот из-за них троих…
Потомки этого графа давно уже оставили жилище предков. Большая часть дукатов и всяких сокровищ, от которых прежде ломились сундуки графов, перешла за мост, в
еврейские лачуги, и последние представители славного рода выстроили себе прозаическое белое здание на горе, подальше от
города. Там протекало их скучное, но все же торжественное существование в презрительно-величавом уединении.