Неточные совпадения
— Как здоровье Марьи Викторовны? — спросил Ромашов тем развязным и умышленно
громким голосом, каким
говорят с глухими и туго понимающими людьми и каким с Лещенкой в полку
говорили все, даже прапорщики.
В столовой между тем разговор становился более
громким и в то же время более интересным для всех присутствующих.
Говорили об офицерских поединках, только что тогда разрешенных, и мнения расходились.
Когда же учение окончилось, они пошли с Веткиным в собрание и вдвоем с ним выпили очень много водки. Ромашов, почти потеряв сознание, целовался с Веткиным, плакал у него на плече
громкими истеричными слезами, жалуясь на пустоту и тоску жизни, и на то, что его никто не понимает, и на то, что его не любит «одна женщина», а кто она — этого никто никогда не узнает; Веткин же хлопал рюмку за рюмкой и только время от времени
говорил с презрительной жалостью...
Посреди гостиной стояли, оживленно
говоря, семь или восемь офицеров, и из них
громче всех кричал своим осипшим голосом, ежесекундно кашляя, высокий Тальман.
Лицо Свидригайлова искривилось в снисходительную улыбку; но ему было уже не до улыбки. Сердце его стукало, и дыхание спиралось в груди. Он нарочно
говорил громче, чтобы скрыть свое возраставшее волнение; но Дуня не успела заметить этого особенного волнения; уж слишком раздражило ее замечание о том, что она боится его, как ребенок, и что он так для нее страшен.
— Ну, а у вас как?
Говорите громче и не быстро, я плохо слышу, хина оглушает, — предупредил он и, словно не надеясь, что его поймут, поднял руки и потрепал пальцами мочки своих ушей; Клим подумал, что эти опаленные солнцем темные уши должны трещать от прикосновения к ним.
…Казаки! Они врываются в костел. У алтаря на возвышении стоит священник, у его ног женщины и среди них моя мать. Казаки выстраиваются в ряд и целятся… Но в это время маленький мальчик вскакивает на ступеньки и, расстегивая на груди свой казакин,
говорит громким голосом:
Неточные совпадения
Она села. Он слышал ее тяжелое,
громкое дыхание, и ему было невыразимо жалко ее. Она несколько раз хотела начать
говорить, но не могла. Он ждал.
Громче всех
говорил высокий со впалою грудью юноша.
Но чем
громче он
говорил, тем ниже она опускала свою когда-то гордую, веселую, теперь же постыдную голову, и она вся сгибалась и падала с дивана, на котором сидела, на пол, к его ногам; она упала бы на ковер, если б он не держал ее.
Тут вдруг заговорило несколько голосов, и высокий дворянин с перстнем, всё более и более озлобляясь, кричал
громче и
громче. Но нельзя было разобрать, что он
говорил.
В то время как они
говорили, толпа хлынула мимо них к обеденному столу. Они тоже подвинулись и услыхали
громкий голос одного господина, который с бокалом в руке
говорил речь добровольцам. «Послужить за веру, за человечество, за братьев наших, — всё возвышая голос,
говорил господин. — На великое дело благословляет вас матушка Москва. Живио!» громко и слезно заключил он.