Неточные совпадения
18-го сентября 1861 года, утром,
в половине девятого часа, Хвалынцев шел
в университет.
В этот день открывались
лекции. Шел он бодро и весело,
в ожидании встреч со старыми товарищами, с знакомыми профессорами.
25-го числа,
в понедельник утром, придя по обыкновению на
лекции, Хвалынцев был остановлен перед запертою дверью
университета, около которой стояла все более и более прибывавшая кучка молодежи.
На другое утро многие студенты явились
в университетскую библиотеку за книгами. Дверь была заперта, и на ней, равно как и на всех наружных выходах, прибито было объявление, что по случаю повторившихся беспорядков чтение
лекций прекращено и вход
в университет закрыт впредь до дальнейших распоряжений.
Хвалынцев, увлеченный теперь делами своего сердца более, чем делами студентства, не был на сходке, которая собралась около
университета 2-го октября — день,
в который начальство словесно обещало открыть
лекции. Но
лекции открыты не были. По этому поводу на сходке произошли некоторые демонстрации, результатом которых были немедленные аресты. Между прочим арестованы тут же несколько лиц, к
университету не принадлежавших.
Плата была самая доступная, по четвертаку за
лекцию, и таким образом
в Петербурге открылся род общедоступного, партикулярного
университета, чтó могло бы быть весьма важно для тех экс-студентов, которые,
в силу известных обстоятельств, оказались лишенными возможности докончить прежним путем свое образование.
Первые занимались преимущественно юридическими науками и посещали аудитории еще до закрытия
университета, вторые познакомились с университетской наукой только с тех пор, как открылись публичные
лекции, и отличались тем, что носили шляпки, шиньоны, кринолины, перчатки и, по неведению,
в разговоры о Бюхнере, Фогте, Молешоте и Фейербахе, как и вообще
в «большие разговоры», не вступали.
И тут девочка рассказала ему кое-что о себе. Она дочь профессора, который читает
лекции в университете, но, кроме того, дает в Екатерининском институте уроки естественной истории и имеет в нем казенную квартиру. Поэтому ее положение в институте особое. Живет она дома, а в институте только учится. Оттого она гораздо свободнее во времени, в чтении и в развлечениях, чем ее подруги…
Единственным основанием для этого могло служить только то, что он в течение трех лет своего студенчества успел побывать в технологическом институте, в медицинской академии, а сейчас слушал
лекции в университете, разом на нескольких факультетах, потому что не мог остановиться окончательно ни на одной специальности.
Изборский уехал в Москву, где у него была
лекции в университете. В музее долго еще обсуждалась его лекция, a я уходил с нее с смутными ощущениями. «Да, — думалось мнё, — это очень интересно: и лекция, и профессор… Но… что это вносит в мой спор с жизнью?.. Он начинается как раз там, где предмет Изборского останавливается… Жизнь становится противна именно там, где начинается животное…»
Почему, не будучи в состоянии справиться без репетитора с
лекциями в университете, я махнул на них рукой, а через 25 лет с охотою занимался отдельными отраслями знания, даже с известным наслаждением, так как, не заваливая мозгов разнообразными предметами, совершенно ясно понимал, над чем я тружусь. Гораздо легче механически действовать в незнакомом деле по чужому указанию, чем самому добираться, основательно или нет нам указывают.
Неточные совпадения
Я и
в университете был, и слушал
лекции по всем частям, а искусству и порядку жить не только не выучился, а еще как бы больше выучился искусству побольше издерживать деньги на всякие новые утонченности да комфорты, больше познакомился с такими предметами, на которые нужны деньги.
Университет ничем не удивил и не привлек Самгина. На вступительной
лекции историка он вспомнил свой первый день
в гимназии. Большие сборища людей подавляли его,
в толпе он внутренне сжимался и не слышал своих мыслей; среди однообразно одетых и как бы однолицых студентов он почувствовал себя тоже обезличенным.
Но вдруг все это кончилось совершенно удивительно. Холодным днем апреля, возвратясь из
университета, обиженный скучной
лекцией, дождем и ветром, Самгин, раздеваясь, услышал
в столовой гулкий бас Дьякона:
— Это у них каждую субботу. Ты обрати внимание на Кутузова, — замечательно умный человек! Туробоев тоже оригинал, но
в другом роде. Из училища правоведения ушел
в университет, а
лекций не слушает, форму не носит.
В университете Райский делит время, по утрам, между
лекциями и Кремлевским садом,
в воскресенье ходит
в Никитский монастырь к обедне, заглядывает на развод и посещает кондитеров Пеэра и Педотти. По вечерам сидит
в «своем кружке», то есть избранных товарищей, горячих голов, великодушных сердец.