Неточные совпадения
— Не-ет, — протянул Меркурий, — что ты, Михеич! Что по-пустому говорить! Неизвестно это, —
обратился он ко мне. — Звания своего,
фамилии, например, он не открывает. Сказывают так, что за непризнание властей был сослан. Убег ли, што ли, этого доподлинно не могу знать…
Неточные совпадения
— Да после обеда нет заслуги! Ну, так я вам дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, — сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер, дайте кофе, —
обратилась она к Петрицкому, которого она называла Пьер,
по его
фамилии Петрицкий, не скрывая своих отношений с ним. — Я прибавлю.
Сын ваш, —
обратился он к Пульхерии Александровне, — вчера, в присутствии господина Рассудкина (или… кажется, так? извините, запамятовал вашу
фамилию, — любезно поклонился он Разумихину), обидел меня искажением мысли моей, которую я сообщил вам тогда в разговоре частном, за кофеем, именно что женитьба на бедной девице, уже испытавшей жизненное горе, по-моему, повыгоднее в супружеском отношении, чем на испытавшей довольство, ибо полезнее для нравственности.
Мне пришлось за некоторыми объяснениями
обратиться к самому Слава-богу, который принял меня очень вежливо, но, несмотря на самое искреннее желание быть мне полезным, ничего не мог мне объяснить
по той простой причине, что сам ровно ничего не знал; сам
по себе Слава-богу был совсем пустой немец,
по фамилии Муфель; он в своем фатерлянде пропал бы, вероятно, с голоду, а в России, в которую явился,
по собственному признанию, зная только одно русское слово «швин», в России этот нищий духом ухитрился ухватить большой кус, хотя и сделал это из-за какой-то широкой немецкой спины, женившись на какой-то дальней родственнице какого-то значительного немца.
На другой день, при докладе, Канкрин
обратился к директору департамента, Александру Максимовичу Княжевичу, и спросил: есть ли у него канцелярский чиновник
по фамилии N—ов?
Бирон
обращался по-человечески только с цесаревной Елизаветой Петровной. У него зародилась мысль женить на ней своего сына, и он уже открыто поговаривал о высылке «Брауншвейгской
фамилии» из России. Наглость зазнавшегося проходимца стала нестерпима. Несмотря на ужасы застенков тайной канцелярии, даже на улицах собирались мрачные толпы народа;
по казармам послышался ропот. И везде перелетало имя Елизаветы, как веяние духа Великого Петра.