Молодой человек смотрел теперь на труд мыслителя с особенной точки зрения; он хотел представить себе, что может почерпнуть из него человек, незнакомый со специальной историей человеческой мысли, и он метался беспокойно, боясь, не дал ли он просившему камень вместо хлеба. Эта работа внимания и воображения утомила Семенова. Голова его отяжелела, тусклый
свет огарка стал расплываться в глазах, темная фигура маячила точно в тумане.
Неточные совпадения
Когда наступила ночь, в камере этапа не спали только два человека. Бесприютный, полулежа на нарах, при
свете сального
огарка поворачивал страницу за страницей. Лицо его выражало сильное, почти болезненное напряжение мысли, морщины на лбу углубились, и по временам, когда бродяга отрывался от книги и, устремив глаза в потолок, старался вдуматься в прочитанное, — на лице его явственно виднелось страдание.
Калитка — скрып… Двор темен. По доскам // Идти неловко… Вот, насилу, сени // И лестница; но снегом по местам // Занесена. Дрожащие ступени // Грозят мгновенно изменить ногам. // Взошли. Толкнули дверь — и
свет огарка // Ударил в очи. Толстая кухарка, // Прищурясь, заграждает путь гостям // И вопрошает: «Что угодно вам?» // И, услыхав ответ красноречивый, // Захлопнув дверь, бранится неучтиво…
Неточные совпадения
С наступлением вечера помещичья семья скучивалась в комнате потеплее; ставили на стол сальный
огарок, присаживались поближе к
свету, вели немудреные разговоры, рукодельничали, ужинали и расходились не поздно.
В нашем доме их тоже было не меньше тридцати штук. Все они занимались разного рода шитьем и плетеньем, покуда светло, а с наступлением сумерек их загоняли в небольшую девичью, где они пряли, при
свете сального
огарка, часов до одиннадцати ночи. Тут же они обедали, ужинали и спали на полу, вповалку, на войлоках.
В девичьей, освещенной едва мерцающим
светом сального
огарка, сидел на ларе мужчина в дубленом полушубке.
Мы пролезли в пролом, спустились на четыре ступеньки вниз, на каменный пол; здесь подземный мрак еще боролся со
светом из проломанного потолка в другом конце подземелья. Дышалось тяжело… Проводник мой вынул из кармана
огарок свечи и зажег… Своды… кольца… крючья…
Раз в неделю мы вваливались под вечер в темные гулкие коридоры, казавшиеся таинственными и незнакомыми при сомнительном
свете сального
огарка, который нес впереди Андриевский, и поднимались по лестницам, обмениваясь с добродушным словесником шутками и остротами.