Неточные совпадения
— Вались, слышь, на господску… Барин приказал… Дворяна, видно, прибавил он в раздумье и вдруг отчаянно заколотил трещоткой, как бы желая показать освещенному дому, что он охраняет его беспечное веселье
по соседству с насторожившейся холодной пустыней. Стук его трещотки наполнил
улицу и
полетел вдаль, в спутанную мглу реки и гор. Когда же трещотка смолкла, то на
улицу опять порхнули звуки оркестра, и тени на занавесках опять двигались, подпрыгивали, встречались, отвешивали поклоны и расходились…
Уж рассветало. Я
летел по улице, как услышал, что зовут меня. Я остановился. «Куда вы? — сказал Иван Игнатьич, догоняя меня. — Иван Кузмич на валу и послал меня за вами. Пугач пришел». — «Уехала ли Марья Ивановна?» — спросил я с сердечным трепетом. «Не успела, — отвечал Иван Игнатьич, — дорога в Оренбург отрезана; крепость окружена. Плохо, Петр Андреич!»
Вахрушка только махнул рукой и
летел по улице, точно за ним гналась стая волков. У него в мозгу сверлила одна мысль: мертвяк… мертвяк… мертвяк. Вот нагонит Полуянов и сгноит всех в остроге за мертвое тело. Всех изведет.
Дождемся ночи здесь. Ax, наконец // Достигли мы ворот Мадрита! скоро // Я
полечу по улицам знакомым, // Усы плащом закрыв, а брови шляпой. // Как думаешь? узнать меня нельзя?
Неточные совпадения
Он шел встречу ветра
по главной
улице города, уже раскрашенной огнями фонарей и магазинов; под ноги ему
летели клочья бумаги, это напомнило о письме, которое Лидия и Алина читали вчера, в саду, напомнило восклицание Алины:
Жизнь и движение
по улицам продолжались и ночью: ползли бесконечные обозы, как разрозненные звенья какого-то чудовищного ярмарочного червя; сновали
по всем направлениям извозчики, вихрем
летели тройки и, как шакалы, там и сям прятались какие-то подозрительные тени.
Дверцы захлопнулись, и карета, скрипя
по снегу полозьями, бойко
полетела вдоль
по Нагорной
улице;
Вспоминая эти сказки, я живу, как во сне; меня будит топот, возня, рев внизу, в сенях, на дворе; высунувшись в окно, я вижу, как дед, дядя Яков и работник кабатчика, смешной черемисин Мельян, выталкивают из калитки на
улицу дядю Михаила; он упирается, его бьют
по рукам, в спину, шею, пинают ногами, и наконец он стремглав
летит в пыль
улицы. Калитка захлопнулась, гремит щеколда и запор; через ворота перекинули измятый картуз; стало тихо.
Но в этот момент Спирька уложил пластом четвертого. Не успела Анфиса Егоровна сказать слова, как Груздев уже
полетел по лестнице вниз, без шапки выбежал на
улицу — и круг расступился, давая ему дорогу.