Неточные совпадения
Минуты, часы безмолвною чередой пробегали над моею головой, и я спохватился, как незаметно подкрался тот роковой час, когда тоска так властно овладевает сердцем, когда «чужая сторона» враждебно веет на него всем своим мраком и холодом, когда перед встревоженным воображением грозно встают неизмеримою, неодолимою далью все эти горы, леса, бесконечные степи, которые залегли между тобой и всем дорогим,
далеким, потерянным, что так неотступно манит к себе и что в этот час как будто совсем исчезает из виду, рея в сумрачной дали слабым угасающим
огоньком умирающей надежды…
Но Саша, смеясь, удержал его. Начинала томить усталость. Сели на краю канавки, лицом к
далекому огоньку, уже расплывшемуся в желтизне окна; Саша закурил.
То, что они пели, и раньше приходило ему в голову, но эта мысль сидела у него как-то позади других мыслей и мелькала робко, как
далекий огонек в туманную погоду.
Катра повернулась ко мне. Она беззвучно смеялась, счастливо смотрела и качала головою. В тени шляпки глаза мерцали смутными,
далекими огоньками, как светляки в лесном овраге.
Неточные совпадения
Дальше, на самом берегу, красным глазом мелькал
огонек, около которого можно было различить несколько неподвижных фигур.
Как
далекий тусклый
огонек в поле, так изредка в голове его мелькала мысль, что где-то в одном из переулков Петербурга, в отдаленном будущем, для того чтобы разойтись с Надеждой Федоровной и уплатить долги, ему придется прибегнуть к маленькой лжи; он солжет только один раз, и затем наступит полное обновление.
В благоприятную погоду, то есть в сумрачные темные вечера, когда на небе стояли тучи, а на земле зги не было видно и
огонек последней дачи казался
далекой звездочкой в тумане, Прошка направлялся к перекрестку своею ленивою походкой.
Начинало темнеть, надвигалась туча. На слободку сыпался снежок, еще редкий, но уже закрывавший неясной пеленой
далекие горы другого берега. Невдалеке на небольшой возвышенности виднелись каменные здания резиденции, белые и чистенькие. В них уже спокойно светились большие окна.
Огоньки фонарей вспыхивали один за другим вдоль улицы, чистенькие, холодные и веселые.
Но теперь не видно было ничего, точно мир кончался в двух шагах от Алексея Степановича, а
дальше был бездонный провал, и там не слышалось ни звука, и не виднелось ни
огонька, ни светлого пятна.