То лицо ее озаряется блаженной улыбкой, и она, сияющая, с блестящими глазами, начинает весело прыгать по комнате; то страшное, невыразимое отчаяние
искажает черты ее лица, и она, схватив себя за голову, как безумная, шагает из угла в угол…
Некоторая опухлость лица не
исказила черт, а напротив, смягчала их резкость, а несколько раздобревшее тело на полуобнаженных руках придало им розоватую прозрачность.
С тех пор как эта женщина лишилась власти взять Валю к себе, она потеряла в его глазах ореол таинственного страха, который, словно мгла, окутывал ее и
искажал черты худого лица, и Валя стал думать о ней, как и о других людях.
Неточные совпадения
— А что же? Смеяться? Это, брат, вовсе не смешно, — резко говорил Макаров. — То есть — смешно, да… Пей! Вопрошатель.
Черт знает что… Мы, русские, кажется, можем только водку пить, и безумными словами все ломать,
искажать, и жутко смеяться над собою, и вообще…
Не сравнивая значения Островского с значением Гоголя в истории нашего развития, мы заметим, однако, что в комедиях Островского, под влиянием каких бы теорий они ни писались, всегда можно найти,
черты глубоко верные и яркие, доказывающие, что сознание жизненной правды никогда не покидало художника и не допускало его
искажать действительность в угоду теории.
Это был очень молодой белобрысый человек, с довольно приятными и даже симпатическими
чертами лица; но выпитое им вино
исказило их: его щеки подергивало, воспаленные глаза блуждали и приняли выражение дерзостное.
Заметно было, что когда-то он был хорош собою; но болезнь
исказила тонкие
черты его красивого лица, на которое страшно и жалко было взглянуть, как на лицо всякого чахоточного или, вернее сказать, умирающего.
Соломон разбил рукой сердоликовый экран, закрывавший свет ночной лампады. Он увидал Элиава, который стоял у двери, слегка наклонившись над телом девушки, шатаясь, точно пьяный. Молодой воин под взглядом Соломона поднял голову и, встретившись глазами с гневными, страшными глазами царя, побледнел и застонал. Выражение отчаяния и ужаса
исказило его
черты. И вдруг, согнувшись, спрятав в плащ голову, он робко, точно испуганный шакал, стал выползать из комнаты. Но царь остановил его, сказав только три слова: